Туристический портал - NataliSudak

«Как-то в одной из газет я прочитала статью о ценных реликвиях Керченского музея, пропавших во время войны. Интересно было бы узнать, продолжается ли их поиск, принес ли он за прошедшее время что-либо новое?..»
Е. Соколовская, г. Киев

В январе 1926 года крестьянин деревни Марфовки С. Нешев на гребне Асандрова вала, где он добывал строительный камень, наткнулся на богатое готское захоронение и передал Керченскому историко-археологическому музею найденные там вещи: золотую диадему, украшенную сердоликами и зернами граната, большую золотую пряжку, наушные подвески, тонкие, овальной формы золотые пряжки. Такого обилия превосходных, высокого художественного качества готских памятников, датированных III—V веками нашей эры, здесь не находили. Сенсационная находка явилась как бы нежданным подарком к столетнему юбилею музея...

А спустя двадцать лет, летом 1946 года, в сотнях километров от Керчи, у станицы Спокойная, на юго-востоке Краснодарского края, мальчишки нашли в лесу древнюю золотую пряжку овальной формы и отнесли ее в милицию. Драгоценность позже сдали в местное отделение Госбанка, но, к сожалению, установить сегодня дальнейшую ее судьбу невозможно.

Какая, скажете, связь между этими столь разновременными и отдаленными друг от друга событиями? Дело в том, что золотая пряжка, случайно обнаруженная в лесу, была, по всей видимости, из того же знаменитого Марфовского клада! Почему я говорю «по всей видимости», станет ясно из дальнейшего повествования...

Но если это так, то как готская реликвия оказалась так далеко от места своего нахождения? Как она туда попала? Это сложная, запутанная история, которой я занимаюсь вот уже несколько лет...

Приехав однажды в Керчь, я не мог не побывать в историко-археологическом музее. Там и услышал об исчезновении в годы войны многих музейных сокровищ. Но рассказывали об этом в общей, почти легендарной форме... И вдруг — надо же случиться такому удачному стечению обстоятельств! — как раз во время моего пребывания в Керчи в музей поступили ранее неизвестные документы как о вывозе в тыл части его экспонатов, так и о разграблении оставшихся фашистскими оккупантами. Мне дали возможность с документами познакомиться. С этих бумаг, из которых я впервые узнал о «золотом чемодане», и начался длительный поиск.

Итак, «золотой чемодан». Появился он в сентябре 1941 года, когда немецкие танки уже пробивались в Крым. Тогда директор музея (с 1921 года), видный археолог Юлий Юльевич Марти принес из дома большой фанерный чемодан, обитый черным дерматином. И туда в пятнадцати коробках уложили самое ценное, а точнее — бесценное, хранившееся в «спецфонде» и входившее в золотой запас страны. В опись чемодан занесли как «место № 15». Всего же к эвакуации было подготовлено девятнадцать ящиков — в них были упакованы наиболее значительные экспонаты, архив музея, материалы раскопок и важнейших научных исследований (с 1833 по 1941 год). К чемодану отнеслись по-особому: его укладывали не только в присутствии директора и главного хранителя, но представителей городского комитета партии и горисполкома. Закрыли на замки, обвязали ремнями и запечатали сургучной печатью Керченского горкома ВКП(б).

Что находилось в чемодане? Прежде всего предметы Марфовского клада. Затем семьдесят серебряных понтийских и боспорских монет митридатовского времени, то есть II—I веков до нашей эры, из очень интересного, по мнению ученых, почти неизученного Тиритакского клада, обнаруженного при раскопках в конце 1935 года. Далее — золотые бляшки с изображением скифов, пьющих вино из рога; бляшки, обнаруженные на горе Митридат во время рытья котлована: одна — с изображением юноши, сдерживающего коня, другая — с изображением сфинкса; коллекция пряжек средневековья из семнадцати штук; всевозможные браслеты, серьги, кольца, перстни, подвески с изображением грифона, сфинксов, льва, медальоны с изображением Афродиты и Эрота, маски, золотые бусы, пояса из серебряных пластин, золотые иглы и лепестки. Наконец, пантикапейские монеты червонного золота, золотые боспорские монеты греческого и римского времени, генуэзские, византийские, турецкие, русские монеты, медали, древняя иконка и многое другое.

Предметы в количестве семисот девятнадцати штук — из золота и серебра. Все — неповторимые памятники мировой культуры. Справедливо чемодан именовался «золотым»!

26 сентября Юлий Юльевич Марти и инструктор горкома партии (по другим сведениям, сотрудник горисполкома) Ф. Т. Иваненкова покинули Керчь и отправились с музейными ящиками в тыл. Поездка была крайне тяжелой. Вначале на катере через беспокойный Керченский пролив. В Тамани ящики погрузили на армейские машины. Дорога проходила по открытой степной местности, хорошо просматривающейся с самолетов. При налетах выскакивали из грузовиков и прятались где придется. Марти и Иваненкова попадали в укрытие позже всех, когда кругом рвались бомбы: приходилось тащить с собой тяжелый и неудобный чемодан. Он всегда был с ними — ведь «место № 15» они обязаны были сберечь при любых, даже самых чрезвычайных обстоятельствах.

Добрались до Краснодара. Ящики разместили в местном музее. Что случилось с ними после? Конечно, меня интересовала прежде всего судьба «золотого чемодана». В Краснодаре, где я пытался разобраться в этом, мне лишь говорили, и то со ссылкой на смутные и разноречивые слухи, что фашисты, оккупировавшие город, усиленно разыскивали какие-то крымские сокровища. Снаряжена была специальная зондеркоманда, в которую входили прибывшие из Берлина археологи. Но гитлеровцы, опять-таки по слухам, ничего не нашли, ибо эти «несметные богатства» успели отправить из Краснодара. Куда? Кажется, в Армавир. Не исключено, что в какой-нибудь другой город...

Безуспешность поездки в Краснодар, на которую я возлагал большие надежды, огорчала. Но почему безуспешность? Уже то, что я прослышал о какой-то зондеркоманде с берлинскими археологами (?), отыскивающими крымские сокровища (а не «золотой ли чемодан»?),— сведения, явно достойные внимания. Они могли пригодиться и, как выяснилось позже, пригодились!

Вернулся в Москву. Засел в архивы. Быть того не может, чтобы об эвакуации такого крупного музея не осталось никаких документальных свидетельств... И мне повезло! В Государственном архиве РСФСР попалось вначале упоминание о том, что керченские экспонаты действительно были перевезены в Армавир. А затем и то, что «золотой чемодан» доставила в Армавир Иваненкова. Одна Иваненкова. Марти же, человек пожилой и больной, не перенес тягот беспокойного пути и надолго слег в краснодарскую больницу.

Должен с огорчением признаться, что усилия что-либо выяснить об Иваненковой оказались тщетными. Так, первый секретарь Керченского горкома партии в 1941 году Наум Абрамович Сирота, к которому я обратился, ответил, что не помнит у себя такого инструктора, оговорив, правда, «лет-то уж сколько прошло!». Списки довоенных сотрудников горисполкома не сохранились. И в партийном архиве Крымского обкома КПУ меня также ничем не порадовали. А ведь Иваненкова столько бы рассказала о приключениях «золотого чемодана»...

Возможно, эти строки прочтут люди, знающие или знавшие ее. Откликнитесь тогда!

Ценности Иваненкова сдала в Армавирский горисполком, о чем в феврале 1942 года доложили в Наркомпрос руководители Краснодарского крайоно Пашкова и Маркова.

Участь же остальных восемнадцати ящиков с керченскими экспонатами сложилась трагически. Когда Армавир стала бомбить фашистская авиация, фугаска попала в здание, где они находились, и все погибло под руинами, в огне пожара.

Уцелел лишь «золотой чемодан». О дальнейших его превратностях, согласно скудным архивным крупицам, могли бы знать в Армавире первый секретарь горкома партии Л. М. Кривенко и председатель горисполкома В. П. Малых. Они же руководили и партизанским движением в районе во время фашистского нашествия. Посылаю запрос в Армавир. И получаю (какой уже раз!) неутешительную справку: Кривенко и Малых давно умерли, и никаких официальных документов о «золотом чемодане» не имеется. Похоже, что следы керченских сокровищ безнадежно терялись...

Что предпринять? После небольшой публикации в газете «Советская культура» с просьбой отозваться людей, знающих что-либо о «золотом чемодане», мне удалось продвинуться в своем поиске. История пропавшего керченского золота привлекла внимание местных газет, краснодарских краеведов, историков, журналистов. Откликов пришло немало. Но по большей части то, что сообщали люди, было основано на слухах, легендах и устных преданиях.

Однажды среди этой почты попалось мне то единственное, долгожеланное и тем не менее нежданное письмо, о котором мечтаешь и в которое подчас не веришь. Письмо от человека, в биографию которого «золотой чемодан» вошел событием драматическим и, пожалуй, самым достопамятным. Письмо прислала из Армавира Анна Моисеевна Авдейкина, которая в 1941—1942 годах работала в Армавирском горисполкоме. Именно она приняла от Иваненковой ее секретный груз.

Незамедлительно пишу ей. Получаю обстоятельный ответ, еще и еще... Вскоре приезжаю в Армавир, встречаюсь с Авдейкиной в ее крохотном домике.

— «Золотой чемодан» привезли незнакомая мне женщина и, насколько я помню, немолодой мужчина,— рассказывает Авдейкина.— Вот фамилию его забыла. Но не наш он, не армавирский. Председатель горисполкома Василий Петрович Малых распорядился сверить содержимое чемодана с представленной описью. Открывали его в присутствии специальной комиссии, в которую включили и меня. Все сошлось в точности.

Чемодан закрыли на замки, поставили сургучную печать. На этот раз Армавирского горисполкома. Отнесли в мою комнату на четвертом этаже Дома Советов. В ней хранились особо важные документы, и вход посторонним был воспрещен. О существовании «золотого чемодана» знал лишь узкий круг ответственных работников.

К несчастью моему, летом 1942 года я серьезно заболела — сыпной тиф и воспаление легких. Долго лежала в беспамятстве, затем стала понемногу приходить в себя. Что происходило вне моей комнаты, представляла смутно. Но третьего августа обеспокоенная мама сказала мне, что немцы совсем близко и, похоже, город эвакуировался. Поднялась я, слабая-слабая. Вышла на улицу и поразилась непривычной, зловещей безлюдности. Шатаясь, побрела в горисполком. В Доме Советов — двери настежь, пусто, никого! Поняла, что горисполком эвакуировался. С трудом вскарабкалась на четвертый этаж. Больше по привычке, чем с какой-то определенной целью, заглянула в свою комнату. И сразу увидела этот черный чемодан! Глазам своим не поверила! Но это был он.

Как же его оставили?! Очевидно, тот, кто собирал здесь бумаги и вещи, подлежащие вывозу, в спешке и суматохе просто не обратил внимания на обшарпанный и неприглядный чемодан. Ведь, повторяю, о его содержимом знали лишь два-три человека...

Что же делать? Одной мне чемодан не унести. Позвать кого-нибудь на помощь? Кого? Постороннему человеку не доверишься. Но не отдавать же врагу народное достояние!

Бегу домой. Зову племянника Шурика. Тогда ему, болезненному подростку, и четырнадцати-то не было. Тороплю: «Скорее, Шурик, скорее!» Только взобрались на четвертый этаж Дома Советов, как страшный взрыв потряс здание. Упали мы на пол. Посыпались на нас стекла, штукатурка. Но живы остались, невредимы. Повезло нам — бомба угодила в соседний дом. Вытаскиваем чемодан на улицу. Несем вдвоем, отдыхаем через пятнадцать-двадцать шагов. Ведь сама себя еле несешь! Во мне тогда оставалось килограммов сорок, да и росту я небольшого — метр пятьдесят три сантиметра. А в этом чемодане, наверное, все восемьдесят килограммов было!

Миновали квартала три. Затем прибежала моя сестра Полина, помогла нам. Наконец-то наш дом на улице Лермонтова, тот самый, в котором мы с вами сейчас беседуем. Тяжкую свою поклажу оставляем во дворе, и я иду искать сборный пункт. Он, как помню, назначался еще до моей болезни — возле мясокомбината. Пробираюсь по улицам, сама думаю: а вдруг его перенесли или, того хуже, все уже покинули город... Но сборный пункт находился на условленном месте, и, к моей радости, вижу там Малых. Выпаливаю ему про чемодан, прошу машину. Он обещает. Почти без сил бреду обратно. Сидим ждем. Машины нет. Снова оказываюсь на сборном пункте. Мне говорят, что к нам была послана легковая машина, значит, она не дошла...

Собственно, удивляться нечему — город нещадно бомбят. Земля дрожит, все кругом погрузилось в какой-то пыльный сумрак — солнца не видно. Вспоминаю, что минут двадцать назад меня чуть не срезал осколок. Со свистом пролетел перед лицом и врезался в землю у ног. Приходит запоздалый ужас...

Малых где-то достает грузовик. Втаскиваем чемодан в кузов. Василий Петрович приказывает шоферу гнать в станицу Спокойная. Другие дороги из города перерезаны фашистами. И этот путь, быть может, в руках гитлеровцев, но есть шанс прорваться. А мне Малых велит, если мы доберемся до станицы, сдать чемодан в отделение Госбанка. Пытаюсь проситься в партизанский отряд, но Василий Петрович отказывает: «Самое главное — спасти ценности!» — внушает он.

По дороге нас обстреляли, спустили шины. До станицы кое-как добрались на скатах. Чемодан я сдала директору местного отделения Госбанка.

Что было дальше? Пристроилась я к беженцам. Нас задержали немецкие автоматчики и для выяснения личности отвели на какую-то поляну. На нее согнали несколько сот человек. Там я прежде всего избавилась от акта сдачи «золотого чемодана», разорвала его и клочки зарыла в землю. Думаю: немцы все равно задержат меня, когда увидят по документам, что я работаю в горисполкоме. Не стала испытывать судьбу и ночью с несколькими сотрудниками советских учреждений бежала из лагеря... Перешла линию фронта.

4 февраля 1943 года, через несколько дней после освобождения Армавира советскими войсками, Анна Авдейкина возвратилась домой. Родные не сразу признали ее в худой, желтой, изможденной женщине с седыми волосами, разбитыми в кровь ногами, в рваном, заношенном платье. Из новостей, которые ей выложили, главная относилась к... «золотому чемодану».

Как только немцы заняли Армавир, за Авдейкиной пришли гестаповцы. Обыскали дом, даже стог сена во дворе истыкали штыками. Допытывались, когда и на чем она уехала из города, кто ее сопровождал. Особенно — что взяла с собой. Требовали сказать, где она укрыла черный чемодан, который унесла из горисполкома. Быстро фашисты прознали о нем! Вероятно, кто-то из предателей видел Авдейкину... В гестапо поняли, о каком чемодане им донесли. Ведь именно за ним от самой Керчи гналась специальная зондеркоманда. И, как мы увидим позже, до Спокойной она тоже добралась...

Итак, станица Спокойная (сейчас она входит в Отрадненский район) — последнее известное нам место пребывания керченских сокровищ. Здесь, а также в Отрадной, встретился я с энтузиастами поиска «золотого чемодана» — краеведом Михаилом Николаевичем Ложкиным, с которым завязалась оживленная и весьма полезная переписка, и с сотрудником районной газеты «Сельская жизнь» Станиславом Кирилловичем Филипповым. Встретился с заведующим комнатой Славы в Спокойненском Доме культуры и председателем совета ветеранов Иваном Денисовичем Ермаченко, с некоторыми бывшими партизанами, просмотрел архив партизанского движения в районном музее...

И конечно, показали мне одноэтажный, барачного типа дом, в котором в 1942 году размещалось спокойненское отделение Госбанка. Сюда Авдейкина привезла «золотой чемодан», и отсюда он...

— 6 августа директор нашего Госбанка Яков Маркович Лобода погрузил банковские ценности и этот чемодан на бричку,— сообщает бывший бухгалтер Госбанка Екатерина Васильевна Васильченко.— И попытался было эвакуировать их в тыл...

Однако вскоре, по ее словам, был остановлен немцами. И загляни фашисты в бричку — печальная и на этот раз окончательная участь древнего золота была бы предопределена! Но, к счастью, проверять, что вез испуганный и усталый мужик, они не стали, а направили беженцев, и Лободу в том числе, обратно в Спокойную. В станицу Лобода не вернулся, а свернул в лес и доставил банковское имущество в Спокойненский партизанский отряд. Там и остался сам рядовым бойцом.

В начале декабря 1942 года отряд попал в крайне тяжелое положение. Его продовольственные базы были разгромлены, кончались боеприпасы. Бойцы голодали, страдали от болезней и внезапно наступивших морозов. Отряд окружили каратели, и он понес большие потери. Поэтому его командование решило пробираться из окружения небольшими группами, частью рассеяться по родным селениям, чтобы продолжить подпольную борьбу с оккупантами.

Снаряжение, лишнее оружие, документы, ценности закопали в разных местах. О каждом таком тайнике знали лишь два-три человека. Кто прятал «золотой чемодан»? Неизвестно. Быть может, среди них был и Яков Маркович Лобода. Вероятнее всего, эти люди погибли, как погиб и Лобода. При выходе из окружения он и несколько его товарищей были схвачены гитлеровцами. 14 декабря их расстреляли.

В тюрьме Якова Марковича избивали, допытывались о каких-то ценностях. Не тайну ли «золотого чемодана» пытались выведать фашисты? Ничего от него не добились. И то, что он скрыл от врага, не хотел ли открыть жене, когда ее допустили с ним проститься? Что-то очень важное он порывался ей сказать. «Но нам дали три минуты,— пишет мне его вдова Елена Павловна.— Полицай тут же стоял. Какой уж здесь разговор!» Сумела лишь понять, что «в отряде он сдал ценности Ирине Андреевне Гульницкой...».

Гульницкой?! Я уже слышал эту фамилию от бывших партизан, говорили они, что Ирина Андреевна была у них вроде кассира. И вполне могла быть причастной к сохранности керченского золота. Поэтому не потянется ли от нее ниточка поиска?

Так и получилось, но много-много позже...

А пока я искал тех немногих уцелевших партизан, которым известна была бы «заключительная» часть трагедии керченских сокровищ. Снова расспросы, обращения в официальные учреждения, переписка... И среди противоречивых рассказов, всяческих суждений, предположений, домыслов и легенд, коими основательно опутана история «золотого чемодана», отобрал я наиболее, как мне кажется, достоверные факты.

Они, эти факты, показывали, что в отряде о чемодане осведомлено было всего человек пять, в основном из руководства. Знал о них комиссар Иван Андреевич Мальков. Он, по словам заместителя комиссара соседнего Упорненского отряда Василия Степановича Серикова, в разговоре с ним упоминал о «золотом чемодане». Но распространяться не стал, о чем ныне стоит сожалеть, ибо Иван Андреевич уже скончался. Сын комиссара, Виктор Иванович, попавший подростком в отряд, вспоминает «о каком-то большом черном чемодане. Что находилось в нем, мы не догадывались. Но берегли его пуще патронов...».

Уже нет в живых таких, несомненно, сведущих в особых секретах отряда очевидцев, как начальник хозяйственной части Михаил Иванович Федоров, особист Николай Иванович Черноголовый, Надежда Васильевна Захарченко, работник одного из райкомов партии в Крыму... Умерла и Гульницкая. Но ниточка, которую я связал с ее именем, привела к дочери Гульницкой. Лариса Александровна Молчанова, которую я разыскал с превеликими сложностями, четырнадцатилетней девочкой находилась с матерью в партизанском отряде. Она и сообщила, что действительно ее мать имела какое-то отношение к «золотому чемодану», который «принес ей много горя и страданий». Но об этом она даже после войны дочери не рассказывала. «Если она была бы жива, думаю, помогла бы вам».

Подсказала Лариса Александровна, что еще, наверное, знал о керченских сокровищах начальник штаба отряда Комов. «Но его, наверное, давно нет в живых». Стал наводить справки о его родственниках и... отыскал самого здравствующего семидесятишестилетнего Михаила Ивановича Комова. Рад был ему, как своей последней реальной надежде.

Однако надежда эта обернулась лишь несколькими строчками из трудночитаемого письма. Комов писал о том, что он с двумя ныне покойными партизанами закапывал ящики с патронами. Среди них, по его словам, «видимо, был и ваш чемодан...». Точного места, где он схоронен, Комов не помнит — «где-то у станицы Бесстрашная». Но у командира отряда Соколова, как можно понять Михаила Ивановича, оно отмечено на карте.

Где теперь эта карта? Без сомнения, погибла?! Людей-то живых в отряде почти не осталось, а что уж говорить о листе бумаги! Тем более что командир Спокойненского отряда Петр Николаевич Соколов был убит в бою. Поэтому я не сомневался, что никаких его вещей или документов не сохранилось. Но однажды получил я письмо, которое меня взволновало и, по существу, круто изменило направление поиска. То, что сообщил его автор — житель Армавира А. Т. Буряковский, подтвердилось сведениями из других источников.

А извещал он о том, что его недавно умершая родственница Александра Григорьевна Сердюкова воевала в Спокойненском отряде. После того как он распался, она с сыном Малькова Виктором ночью пробралась к своей сестре Прасковье, которая проживала на хуторе близ станицы Бесстрашная. И самое главное — принесла документы погибшего командира. Среди них и его оперативную карту. Тщательно их спрятала. После войны Александра Григорьевна передала вещи и бумаги Соколова его жене, приехавшей из Ленинграда.

Однако адрес вдовы Соколова никто мне назвать не смог. А ведь она владела, быть может, единственным ключом к разгадке тайны «золотого чемодана» — картой, на которой ее муж указал партизанские тайники, в том числе и место укрытия керченских драгоценностей. Сохранилась ли бесценная карта? Как она необходима теперь!

Если, конечно, сокровища остаются в партизанском тайнике до сего времени...

Почему я засомневался в их сегодняшней неприкосновенности? Напомню о случайной находке древней пряжки предположительно из Марфовского клада, о которой упомянуто в начале очерка. Здесь напрашивается масса разных гипотез и догадок. Но что совершенно точно — фашистам они не достались!

Убежден также и в том, что та давнишняя находка привела бы еще в 1946 году к раскрытию тайны исчезнувших ценностей, если бы за это дело сразу же и всерьез взялись специалисты. Правда, в милиции связали найденную в лесу золотую пряжку с пропавшим «золотым чемоданом». Даже кому-то показывали ее для установления принадлежности к керченским реликвиям. Разумеется, доморощенная экспертиза успехом не увенчалась. Потому что совершенно авторитетно мог определить памятник лишь один человек — Юлий Юльевич Марти, Но вряд ли в Спокойной кто-либо о нем слышал. Время было послевоенное, трудное, иные заботы одолевали людей... И разыскивать бывшего директора музея, понятно, никто не стал.

Сам же Юлий Юльевич больше горевал о гибели архива и материалов научных исследований. В том же, 1946 году писал с горечью другу, видному московскому ученому Льву Петровичу Харко: «Нет уже тех богатств, которые были найдены и сохранены во время моего управления Керченским музеем! Дневники, записи и прочие научные документы, очевидно, пропали безвозвратно. И это — страшнейший удар по моему музею! Потеря всех дневников — невозвратимый урон!..»

Документы, сгоревшие в огне войны, уже не вернуть. А вот поиск керченских реликвий необходимо продолжить. И, быть может, с вашей помощью, дорогие читатели, удастся, ну, положим, не обнаружить их, но хотя бы с большей долей вероятности представить окончательную судьбу «золотого чемодана».

Евграф Кончин

Керчь — Армавир — станица Спокойная

Тайна Золотого Чемодана - одна из самых волнующих тайн отечественной истории, связанных с поисками сокровищ. И вовсе не потому, что это сокровище какой-то гигантской величины, отнюдь не бывало. Чемодан, о котором пойдёт речь, вмещал всего лишь восемьдесят килограммов золота и серебра, но эти восемьдесят килограммов значили для мировой исторической науки гораздо больше, чем все сокровища Али-Бабы.

В январе 1926 года крестьянин деревни Марфовки на гребне Асандрова вала, где он добывал строительный камень, наткнулся на богатое готское захоронение и передал Керченскому историко-археологическому музею найденные там вещи. Такого обилия превосходных, высокого художественного качества готских памятников, датированных III—V веками нашей эры, здесь не находили. Сенсационная находка явилась как бы нежданным подарком к столетнему юбилею музея. Никто тогда не знал, что дальнейшая история сокровищ обернется настоящим детективом.

В сентябре 1941 года, спасая наиболее важные экспонаты и документы от фашистов, директор Керченского историко-археологического музея Ю. Марта и инструктор горкома Ф. Иваненкова вывезли 19 ящиков, в числе которых был и чемодан с золотым запасом музея, в Армавир. Однако летом 1942 года война докатилась и до Кубани. Прямым попаданием бомбы все архивные и другие материалы музея были уничтожены. Но «золотой чемодан», хранившийся на складе горздравотдела, уцелел.

Приключения золотого чемодана

Фашисты подступали к городу, поэтому было решено переправить «золотой чемодан» в более отдаленную часть Кубани — в станицу Спокойную, где ценности были переданы в местное отделение Госбанка. В конце августа управляющий Спокойненским отделением Госбанка Я. Лобода сдал «золотой чемодан» на хранение в штаб Спокойненского партизанского отряда, созданного 9 августа 1942 года. На этом все достоверные сведения о дальнейшей судьбе сокровищ Керченского музея обрывались. Было известно лишь, что «золотой чемодан» загадочным образом бесследно исчез. Сегодня, познакомившись со свидетельствами подлинных очевидцев тех событий, мы имеем возможность рассказать, что произошло дальше.

27 августа Я. Лобода сдал на хранение ценности Керченского музея начальнику снабжения Спокойненского отряда И. Яковлеву. «Приняв деньги и ценности, Яковлев сложил их в сундук. Этот сундук стоял в отделе снабжения, и он же, Яковлев, его охранял». Как выяснилось, он даже спал на этом сундуке.

Какие же ценности находились в «золотом чемодане»?

Из официальной описи предметов, находившихся в кожаном чемодане (ящик № 15), следует, что они были аккуратно рассортированы по 15 коробкам: византийские монеты червонного золота; золотые боспорские монеты греческого и римского времени; золотые подвески — в виде грифона, с изображением конного и пешего скифов, головок бычков, львенка… Всего в «золотом чемодане» было около 800 предметов, мировую историческую и художественную ценность которых деньгами просто не измерить…

Итак, чемодан был помещен в сундук, на котором спал партизан Яковлев. 13 сентября отряд начал поход из Спокойненских лесов к перевалу. 17 сентября партизаны остановились на стоянку для перестройки повозок. Здесь и обнаружилась пропажа чемодана.

Остановка для перестройки повозок произошла у подножия горы Беден. В архивных материалах сохранился рассказ бойца отряда Н. Черноголового о том, как была обнаружена пропажа «золотого чемодана»:

«…Бывший боец отряда Магдычев Григорий Иванович на привале под горой Большой Беден погнал в яр поить закрепленных за ним пару волов. И там, в яру, обнаружил раскрытый чемодан, пустой, с остатками некоторых вещей, не представляющих никакой ценности и названия которых никому не известны. Так, например, он из яру принес металлическую вещь — зигзагообразную, цвета бронзы, весом граммов 700-800. И кому-то из бойцов показал ее и сказал, где он ее взял…» Дошло до Смирнова, командира отряда, приказавшего обыскать Магдычева и изъять у него «зигзагообразную вещь». Других людей Смирнов обыскивать не разрешил, убеждая всех, что чемодан с ценностями похитил Магдычев. Как вспоминал Н. Черноголовый, расследование на том было закончено, а Смирнов возненавидел Магдычева, создавая ему невыносимые условия для пребывания в отряде. Позже Магдычева расстреляли фашисты.

Трудно понять ненависть Смирнова, который вообще-то должен был провести в отряде нормальное расследование. Ведь предметы из «золотого чемодана» буквально замелькали в руках партизан. Вот лишь некоторые из собранных уже в основном в 1944 году свидетельств.

М. Шульженко, медсестра партизанского отряда: «…Примерно 17 сентября 1942 года мы увидели, что по дороге валялось много ярлыков какого-то исторического музея. Мы посчитали, что его эвакуировали и разбиты ценности, но их мы не находили. Я только нашла золоченый крест, облепленный красной медью, а в середине стекло… Я не помню сейчас, куда его дела».

Боец Н. Сысоев: «В сентябре 1942 года во время ремонта повозки я нашел две маленькие монеты исторической давности. На одной монете выгравирована какая-то голова… Я их долго носил в кармане, а затем где-то потерял».

Следует прямо сказать, не тревожа памяти павших и памяти оставшихся в живых партизан Спокойненского отряда, в абсолютном большинстве своем (всего в отряде было 110 человек) ушедших в леса воевать, а не отсиживаться, что причиной многих их бед было то, что командовать ими взялись местные партийные и советские «князьки», думавшие только о себе. 18 марта 1943 года, когда немцы уже были изгнаны, бывший комиссар партизанского отряда, а теперь уже 1-й секретарь Спокойненского РКВКП(б) И. Мальков и бывший замначальника снабжения отряда, ставший председателем Спокойненского райисполкома, М. Федоров оставили уникальный акт. В нем они как очевидцы свидетельствовали о том, что все ценности и документы отделения Госбанка, в том числе «золотой чемодан» и 40 тысяч рублей, были сожжены в лесу «вследствие невозможности эвакуировать… т.к. путь следования был перерезан вражескими войсками».

Расследование этого и других фактов началось лишь в сентябре 1943 года. Довольно быстро выяснилась фиктивность акта. Так, один из очевидцев показал, что при роспуске отряда были сожжены только банковские документы и марки, а вот «золотой чемодан» и деньги не уничтожались. В июле 1943 года Федоров обратился к главбуху отделения Госбанка с просьбой заменить большую сумму денег, которые якобы промокли в кармане и пришли в негодность. При обмене оказалось, что эти деньги из числа тех самых 40000 рублей, которые были сданы на хранение в отряд и потом «сожжены»…

Началом проявления интересов органов госбезопасности к «золотому чемодану» можно считать сентябрь 1943 года, когда «разрабатывалась» бывший кассир партизанского отряда И. Гульницкая, 1905 года рождения. Однако интерес этот был косвенным. Гульницкая прежде всего подозревалась в измене родине, пособничестве оккупантам. 29 марта 1944 года она была арестована, но 30 октября того же года освобождена из-под стражи, поскольку выдвинутое обвинение доказано не было.

Немного о судьбах других партизан. Н. Смирнов был пойман полицией и расстрелян. Погибли от рук фашистов И. Яковлев, Я. Лобода, погибли и многие партизаны отряда. И. Мальков был снят с должности 1-го секретаря Спокойненского РК ВКП(б) и позже работал директором свиноводческого совхоза в Ленинградском районе Кубани. М. Федоров, скорее всего, тоже был отстранен от должности, но что с ним случилось дальше, выяснить не удалось…

2 января 1944 года инспектор А. Щербатюк обращается к наркому просвещения Крымской АССР Гавриленко с запиской, в которой жалуется на пассивность кубанцев в поисках пропавших музейных ценностей. «Председатель Армгоррайисполкома т. Малых очень пристрастно относится ко всей этой истории с чемоданом, он, например, старался меня убедить, что это мелочь, у вас пропал весь Крым. У меня Армавир, а вы будете морочить голову и разыскивать какой-то чемодан…» Тем не менее кое-какие усилия по поиску пропавших сокровищ по свежим следам все же предпринимались. Органы госбезопасности Кубани разослали по ряду регионов ориентировки с копиями описи содержимого «золотого чемодана».

Однако ни в те времена, ни за все минувшие годы ни один предмет из сокровищ Керченского музея так и не «мелькнул» ни в нашей стране, ни за рубежом. Историческая и художественная ценность этих раритетов столь очевидна и многократно описана в мире, что полная «тишина» оставляет надежды — основная часть содержимого «золотого чемодана» до сих пор где-то спрятана…

От всего чемодана пока остались 2 монеты, найденные при обыске у Гульницкой. Экспертная комиссия установила, что обе монеты были чеканены в античном городе Пантикапее (располагавшемся на месте нынешней Керчи) и могли принадлежать Керченскому музею. По мнению Гульницкой, ценности Керченского музея были похищены командованием Спокойненского партизанского отряда. Действительно, вся совокупность фактов четко свидетельствует о том, что «золотой чемодан» был действительно разграблен в самом партизанском отряде. Грабитель или грабители, вероятно, закопали основную часть похищенного в лесу (продолжать переход в отряде с ценностями было опасно) где-то близ горы Беден, рассчитывая вернуться за сокровищами. Но впоследствии вор или воры, возможно, оказались убиты или арестованы и так и не смогли вернуться за похищенным…

В пользу такой версии развития обстоятельств говорят и некоторые события уже наших дней.

Несколько лет назад об этой тайне узнал начальник Краснодарской геофизической экспедиции Н.М. Цыпченко. Он съездил на место тогдашних событий — ныне это Отрадненский район Краснодарского края. Места те довольно глухие, но, по словам Цыпченко, ему удалось примерно определить место, где, возможно, зарыта основная часть сокровищ «золотого чемодана». Однако для дальнейших поисков уже с применением специального оборудования, которым не располагает Цыпченко, нужны средства.

Известно и о других направлениях возможного поиска. Помогавший мне в работе с архивными материалами начальник группы общественных связей управления ФСБ по Краснодарскому краю Николай Панчишкин рассказал такую историю: в 1991 году управление КГБ по Краснодарскому краю получило данные о том, что в Санкт-Петербурге, возможно, проживают дети комиссара одного из партизанских отрядов Армавирского куста Соколова Николая Петровича, который погиб в бою при выходе из окружения. Уже после войны вдова Соколова (имя ее неизвестно) приезжала из Ленинграда с двумя сыновьями, одного из которых зовут Виктором, на место гибели мужа. Вдове передали вещи погибшего, среди которых была и карта с нанесенными отметками партизанских баз-тайников.

Увы, но в ответе из Санкт-Петербурга сообщалось, что, по данным центрального адресного бюро, Соколов Николай Петрович или Соколов Виктор Николаевич не значатся прописанными или уехавшими из города. Скорее всего, имена, сообщенные из Краснодара, оказались неточны. В 1991 году сыновьям Соколова было примерно под 60 лет. Возможно, после этой публикации кто-то из них или других родственников, что-либо знающих о карте, и отзовется. Ведь как бы то ни было, нельзя исключить вероятность того, что основная часть «золотого чемодана» все же попала в один из партизанских тайников.

Документы, сгоревшие в огне войны, уже не вернуть. А вот поиск керченских реликвий необходимо продолжить. И, быть может, с вашей помощью, дорогие читатели, удастся, ну, положим, не обнаружить их, но хотя бы с большей долей вероятности представить окончательную судьбу «золотого чемодана» .

Ошибка в тексте? Пожалуйста, выделите ее и нажмите "Ctrl + Enter"

Когда речь идет о безвозвратно утерянных сокровищах времен Второй мировой войны, сразу вспоминается Янтарная комната. Однако янтарное чудо было только малой долей пропавшего. По подсчетам историков, потери были значительными: около 1 млн. древних книг, бесценные музейные экспонаты и огромное количество рукописей. Судьба большинства пропавших сокровищ до сих пор покрыта тайной. Например, мало кто знает, что до войны в Керченском музее древностей находились ценнейшие экспонаты – золотые изделия из захоронений готов, монеты понтийского царя Митридата Великого, скифские украшения и большое количество драгоценностей, датируемых более поздними периодами.

В сентябре 1941 года Керченский музей готовил свои экспонаты к эвакуации. Именно в это время шеф СС Генрих Гиммлер создал специальную зондеркоманду, которой поручалось любыми средствами найти эти сокровища и привезти в Германию. К поискам драгоценностей были подключены специалисты самой таинственной мистической фашистской организации «Анненербе». Эта организация возглавляла изучение древнегерманской истории и вела активный поиск предметов — «наследия предков». Создана она была сразу после прихода к власти Гитлера в 1933 году. К работе в Анненербе были привлечены самые лучшие университетские ученые, которые придерживались нацистских взглядов. С помощью этих специалистов проводились многочисленные раскопки в разных частях мира: Новрегии, на Ближнем Востоке, Тибете. Нацисты упорно искали свои «корни», чтобы оправдать право германской нации на мировое господство. С 1937 года Анненербе перешло в полное подчинение Гиммлера. Когда гитлеровцы оккупировали Украину Анненербе начали исследования всех древних курганов и поселений в Северном Причерноморье. Их интересовало наследие одной из групп древнегерманских племен – готов, которые во времена III века н.э. имели собственную развитую культуру.

Историки считают, что готы пришли в Крым с территории, находящейся в низовьях Вислы. Греческий историк Поседоний называл готов «германцами», а Корнелий Тацит так описывал это племя: «жесткие голубые глаза, русые волосы, рослые тела». В Крым готы пришли с мечами, частично уничтожив коренных жителей Крыма, а другую часть ассимилировав в своей среде. Со временем они стали самой главной силой в Крыму. Готы обитали на крымском полуострове дольше всех иных этносов. Гитлеровцы, во время Второй мировой войны, использовали сей факт для того, чтобы объявить Крым частью Германии. Они даже придумали название своей «новой территории» — Готенгау и планировали к 1960 году переселить на полуостров 5 млн. немцев.

Марфовский клад, хранившийся в керченском музее состоял из предметов, найденных в богатом готском захоронении. В немецких музеях, в то время, не было ни одной вещи, относящейся к остготской культуре. Особенную гордость коллекции составляла большая золотая диадема, ранее принадлежащая царице готов Федее, которая правила в I веке н.э. Найти и забрать эту коллекцию у русских, было задание, которое получили самые отъявленные головорезы Гиммлера…

При подготовке к эвакуации музейных ценностей из керченского музея все экспонаты были аккуратно упаковали в 19 ящиков. Кроме того, самую ценную коллекцию сложили в большой фанерный чемодан («золотой чемодан»). В чемодане были:
— монеты митридатовского времени, боспорские, понтийские из найденного в 1935 году, так называемого Таритакского клада;
— диадема из Марфовского клада, золотая, украшенная гранатами и сердоликами, золотые тонкие серьги и пряжки;
— золотые пластинки, украшенные изображением древних скифов, драгоценные бляшки с изображением молодых воинов и сфинкса;
— средневековая коллекция браслетов, перстней, колец, пряжек, медальоны с изображением древнегреческих богов, маски, золотые пластины, лепестки и иглы;
— монеты из Пантикапеи из червонного золота, монеты римского и греческого времени, византийские, русские, генуэзские, турецкие монеты, иконки, медали и многое другое.

В последних числах сентября все ящики и «золотой чемодан» были благополучно доставлены в порт Тамани, находящийся на кубанском побережье Керченского пролива. Керченские драгоценности перевезли сначала в город Краснодар, а затем в Армавир. Летом 1942 года немецкие бомбардировщики стали бомбить города Кубани. В ходе налета бомба попала в здание где хранились 19 ящиков с экспонатами. Начался пожар. Все содержимое ящиков сгорело до тла, но «золотой чемодан» уцелел, поскольку хранился в другом здании – помещении горисполкома. Когда ценности керченского музея привезли в Армавир, то чемодан вскрыли в здании горисполкома и сверили все содержимое с описью в присутствии специальной комиссии – все было на месте. Чемодан опечатали и поместили в охраняемый спецхран горисполкома.

В августе 1942 года немцы вошли в Армавир. Сотруднице армавирского горисполкома Анне Авдейкиной удалось в последний момент вывезти «золотой чемодан» из города. Вот что рассказала отважная женщина о спасении «золотого чемодана».

Когда советские войска ушли из Армавира, город стал зловеще безлюден. В горисполкоме двери были раскрыты настежь, ветер гулял по пустым коридорам. Несмотря на то, что многие документы вывезли, в комнате находился «золотой чемодан». Возможно, в суете и спешке про него все забыли. Да и внешний вид у него был непризентабельный. Анна Авдейкина с помощью своего племянника, не смотря на жесточайшую бомбардировку, вытащила чемодан из обрушающегося здания горисполкома. Худенькая слабая женщина и ребенок тащили 80-ти килограммовый чемодан с ценностями на сборный пункт эвакуации с надеждой успеть его отправить из города. Только счастливый случай позволил им найти в суматохе председателя горисполкома, который смог погрузить «золотой чемодан» вместе с его спасительницей, практически, в последний грузовик, уезжающий из города. По дороге машину обстреляли, но несмотря на это она доехала до станицы Спокойная. Там Анна сдала драгоценный чемодан начальнику отделения Госбанка. После чего сама смешалась с толпой беженцев, которые старались уйти подальше от города. Но далеко люди не ушли, их задержали немецкие автоматчики. Анна уничтожила свои документы, чтобы немцы не узнали о том, что она сотрудница армавирского горисполкома и опись драгоценностей из «золотого чемодана». Ей удалось бежать из фильтрационного лагеря и до освобождения Армавира она работала в тылу.

После возвращения домой ей рассказали о новостях, которые имели отношения к «золотому чемодану». Оказалось, что при оккупации города за ней приходили гитлеровцы, которые тщательно обыскали весь дом и прилегающий к дому участок. Допытывались у всех куда уехала Анна, кто ей помогал и, самое главное, какие вещи она увезла с собой. Особенно их интересовал некий чемодан, который мог быть среди вещей. Скорее всего, в городе был предатель, доложивший немцам, что из горсовета Анна выходила с чемоданом. В гестапо сразу поняли, что это был именно тот «золотой чемодан», который искала специальная зондеркоманда.

К сожалению, вскоре немцы пришли и в станицу Спокойную. Директор Госбанка станицы Спокойная, Яков Лобода, ушел к партизанам и унес собой «золотой чемодан». Искусствовед Е. Кончин, долгое время занимавшийся поиском «золотого чемодана», писал, что в партизанском отряде только руководители знали о хранящихся драгоценностях и осознавали всю ответственность за сохранность народного имущества.

В декабре партизанский отряд понес огромные потери и командование решило распустить отряд. Личное оружие, снаряжение, документы решено было закопать в разных местах. О каждом тайнике знали только два человека. К сожалению, неизвестно кто прятал «золотой чемодан», может быть это сделал сам Лобода.

Яков Лобода, выходя их окружения, попал в засаду и был схвачен немцами. Его приговорили к расстрелу, но дали повидаться с женой. Возможно он что-то рассказал о месте, где находится чемодан, но женщина, убитая горем, даже не смогла понять, о чем идет речь.

Якова Лободу и его товарищей расстреляли, а следы «золотого чемодана» оказались потерянными. После изгнания немцев с Кубани в 1943 году, выяснилось, что сам «золотой чемодан» был найден на стоянке партизанского отряда, но в нем было только несколько украшений. Пропало около 700 драгоценностей и знаменитая диадема царицы готов! Специальная комиссия занималась поисками, поскольку подозрение сразу пало на бойцов партизанского отряда. Но допросы и аресты ничего не дали – сокровища исчезли безвозвратно.

Настоящим шоком стало сообщение, что после войны в одном из немецких замков советские солдаты нашли часть ценностей из керченского музея. А совсем недавно, в 2006 году, на территории федеральной земли Гессен, полиция обнаружила 500 монет эпохи Пантикапея и Боспорского царства. Два года музейные работники Крыма доказывали «керченское» происхождение драгоценных монет. В 2009 году монеты вернулись в керченский музей, и теперь нумизматическая экспозиция музея оказалась самой ценной в мире. Но эти монеты не входили в коллекцию «золотого чемодана» …

В 1946 году мальчишки из станицы Спокойная нашли золотую пряжку, которая, судя по описанию, входила в перечень сокровищ «золотого чемодана». Судьба ее не известна – она пропала! И это очень подозрительно, хотя вполне возможно, что несмотря на окончание войны, Анненербе перешла в подполье и ее сотрудники все так же действуют на территориях разных стран. Им ничего не стоило сразу после войны продолжить поиски «золотого чемодана», используя огромные финансовые возможности и агентов в СССР.

В Советском Союзе государство не занималось поиском ценностей керченского музея. Все что известно о «золотом чемодане» сегодня – результат работы энтузиастов.

Не исключено, что агенты Анненербе добились-таки результатов в поисках сокровищ готов из «керченской» коллекции и тогда бесценные предметы древности навсегда потеряны для отечественной исторической науки.

На сегодняшний день официально считаются безвозвратно утраченными, ценнейшие предметы из «золотого чемодана», являющиеся неповторимым памятником культуры древних народов мира. Остается только надеяться, что когда-нибудь они все же будут найдены.

No related links found

Тайна «золотого чемодана»

В начале 1925 года в Крыму под Керчью был найден клад. Крестьянин крымского села Марфовка Семён Нешев на месте распаханного кургана натолкнулся на старинные погребения. Под плитой среди костей лежали золотые украшения. Там были ушные подвески тонкой работы, диадемы и женский головной убор, украшенный сердоликовыми камнями. Столь богатое убранство говорило о том, что погребённая женщина при жизни занимала очень высокое положение в обществе. Это вполне могла быть могила царицы Фидеи, правившей готами в первые века нашей эры.

Уникальную находку по решению советских властей передали в Керченский историко-археологический музей, знаменитый на весь мир своей экспозицией - от древнегреческих скульптур до золотых и серебряных украшений скифов и сарматов. В 1926 году музею исполнилось 100 лет. Это событие было отмечено выходом особой книги, своего рода каталога находок, сделанных на Керченском полуострове за всё время существования музея. Издание стало известно всем историкам и археологам планеты, но и не только им. Сенсационные материалы из каталога перепечатывали газеты других государств. Американец Арманд Хаммер сделал запрос о стоимости этого собрания драгоценностей и получил лаконичный ответ - керченская коллекция бесценна.

В 1941 году началась Великая Отечественная война. Войска гитлеровской Германии вторглись в Советский Союз. Когда немцы вошли в Крым, сокровища приготовили к эвакуации. Сложили в большой чёрный чемодан, закрыли, затянули ремнями, наложили печати и вместе с остальными экспонатами музея отвезли в Керченский порт. Эвакуация драгоценностей проходила в обстановке строжайшей секретности. Общий вес сокровищ составил 80 килограммов. О том, что́ именно находится в чёрном чемодане, знали несколько человек: директор музея Юлий Юльевич Марти, первые лица горкома партии и некоторые высокопоставленные военные. Только вот отправленное в эвакуацию золото обратно не вернулось.

Армавирское местное отделение русского географического общества (РГО) заинтересовалось этой историей и стало выяснять, куда же всё-таки оно пропало. Основным помощником в нашем расследовании был русский и советский журналист, писатель и краевед, уроженец станицы Надёжной Отрадненского района Краснодарского края, бывший главный редактор Отрадненской районной газеты «Сельская жизнь», член Союза журналистов России Станислав Кириллович Филиппов, с которым мы неоднократно встречались в станице Отрадной. Он и посвятил нас в тайны и загадки этой истории. На основании его рассказов и была написана эта статья.

Пропажа 80 килограммов золота заставила нас организовать поиски предельно тщательно. Мы начали работать в архивах. В архиве и была сделана самая первая находка, напрямую связанная с пропавшими драгоценностями. Нам удалось разыскать документ, подтверждающий сам факт эвакуации сокровищ. Из найденного акта следует, что 26.09.1941 драгоценности в сопровождении директора музея Ю. Ю. Марти были отправлены из Керчи в Тамань. К акту был приложен список предметов, находящихся в чемодане в момент отправки. Всё это называлось «Спецгруз №15».

В этой описи значилось: «Золотая диадема, украшенная зёрнами граната. Большая золотая пряжка. Наушные подвески. Женские украшения в форме сфинксов. Коллекция монет из червонного золота в колич. 112 штук. Золотые бусы, маски, пояса, браслеты, кольца. Древняя икона в золотом окладе» и многое-многое другое. Всего 719 изделий.

Начало поиску было положено. След чемодана терялся между крымским и кавказским берегами. Драгоценности как в воду канули. Куда же они могли деться? Для очистки совести мы решили убедиться, что сокровища всё-таки не утонули. Вот какую странную картину нам открыли фронтовые сводки тех дней. В конце сентября 1941 года над Керченским проливом непрерывно висели немецкие истребители и гонялись за каждым судном, оказавшимся в их поле зрения. 26 сентября были расстреляны три из пяти катеров, шедших в Тамань. Два из них затонули. Данных о том, что́ стало с катером, перевозившим музейные ценности, в том числе и чемодан с античным золотом, в портовых журналах найти не удалось. Судно могло с равным успехом как добраться до берега, так и пойти ко дну. Катера, уходя от истребителей, наверняка маневрировали, поэтому останки их могли лежать на дне пролива где угодно. Перспективы были совсем не радужные, поэтому, прежде чем решиться на подводные поиски, мы ещё раз хорошенько проанализировали информацию, полученную в архиве. И после изучения списка тех, кто погиб в проливе в конце сентября 1941 года, у нас появилась надежда, что поиски будут продолжены всё-таки на берегу.

Сопровождал чемодан Ю. Марти, директор музея. В списках погибших или пропавших без вести его не оказалось. Не было его и среди спасённых из воды; это вселяло надежду, что катер с сокровищами всё-таки причалил. Удалось также выяснить, что основной поток переправы из Крыма грузов шёл с побережья на Краснодар. Соответственно, туда могли быть отправлены и разыскиваемые нами ценности. Мы наудачу сделали запрос в местный архив, не попадается ли в документах военной поры фамилия директора Керченского музея Марти, и получили ответ, что обнаружена копия отчёта Юлия Юльевича Марти о проведённой эвакуации музейных ценностей. Оказалось, что их катер тогда каким-то чудом ускользнул от немецкого самолёта. Юнкерс постоянно висел над судном, даже делал вид, что атакует, но… не стрелял.

На берегу спецгруз №15 вместе с другими экспонатами музея перегрузили в военные машины. Из Тамани автоколонна действительно отправилась в Краснодар. Дорога была нелёгкой. Конвой постоянно бомбили и обстреливали немецкие самолёты. Юлий Марти описывает эти события так: «При налётах мы прятались в придорожных канавах, оставляя в машинах всё, кроме нашего чемодана, который приходилось тащить с собой в укрытие. Сберечь ценности я был обязан при любых обстоятельствах. Таково было указание партии».

Когда экспедиция наконец-таки добралась до пункта назначения, все экспонаты, включая и золотой чемодан, были укрыты в краеведческом музее Краснодара. Юлий Марти составил отчёт, подписал акты о передаче музейных ценностей местным товарищам и с сердечным приступом лёг в больницу. Но все 719 предметов керченской коллекции были им сданы в целости и сохранности. Секретный спецгруз №15 в течение пяти месяцев хранился тут, в подвалах музея. Но знать о золоте было положено узкому кругу лиц - директору музея, секретарю партийной организации да начальнику особого отдела НКВД.

Тем временем немцы, захватив Крым, развернули наступление на Кавказ. В феврале 1942 года в Краснодаре началась эвакуация. Золотой чемодан отправили подальше от линии фронта, в Армавир. И вовремя. Оказывается, гитлеровцам уже было известно о вывезенных из Керчи древних сокровищах. Поступила команда от самого шефа СС Генриха Гиммлера - драгоценности найти во что бы то ни стало. Одновременно с взятием Краснодара в городе появилась специальная зондеркоманда. В составе её были германские археологи и известный специалист по тайным операциям Карл Лемке. Он был причастен к похищениям и вывозу ценностей из музеев оккупированной Германией стран Европы. А незадолго до войны, как стало известно, он под видом журналиста побывал и в Керчи и лично видел экспозицию музея.

В краснодарском отделении гестапо собрало всех жителей города, кто хоть что-то мог знать о вывезенной из Крыма музейной коллекции. Особо гитлеровцев интересовали золотые украшения. Но информации немцы собрали немного: экспонаты запакованы в 19 ящиках и в чёрном большом чемодане, с которым обращаются особо аккуратно; неделю назад весь груз под усиленной охраной был отправлен в Армавир.

Мы установили имена и должности тех людей, которые приняли на хранение в Армавире керченскую коллекцию, включая и золотой чемодан. В Армавире спецгруз №15 приняла Анна Моисеевна Авдейкина, инструктор секретного отдела горисполкома. И отправила в Москву телеграмму, что все ценности прибыли в целости и сохранности. Со слов Анны Авдейкиной, чемодан снова опечатали сургучом, поставили печать армавирского горисполкома и спрятали в комнате, где хранились особо важные документы. Потом Анна Моисеевна заболела тифом и несколько недель была между жизнью и смертью. Очнулась, когда немцы вплотную уже подошли к Армавиру. Кое-как поднялась с постели и шатаясь побрела к зданию армавирского горисполкома. Дом был разрушен попавшей внутрь авиабомбой. Взрывом уничтожены и ящики с экспонатами Керченского музея. Погибла практически вся коллекция. В уцелевших комнатах всё было вверх дном, двери сорваны. Авдейкина вошла через разбитый проём в свой кабинет и глазам не поверила. Из угла, присыпанный мусором и бумагами, торчал чёрный чемодан.

Этот эпизод со слов Авдейкиной два года спустя записал следователь НКВД: «Нашли председателя, надо было видеть, как он разволновался и стал искать машину. Город бомбили. Вокруг пыльный полумрак и свист осколков. Наконец пригнали старенькую полуторку. Здоровые мужики с трудом подняли чемодан в кузов. Председатель приказал мне и шофёру гнать прямо в горы в станицу Спокойную, и сдать драгоценности в отделение районного банка. Все другие выезды уже контролировали гитлеровцы».

В тот момент, когда Анна Авдейкина с золотым чемоданом покидала Армавир, с другой стороны в город входила немецкая зондеркоманда. В разрушенном здании горисполкома эсэсовцы нашли груду обломков - то, что осталось от крымской коллекции. Археологи подтвердили - это бывшие экспонаты из Керченского музея. Но где же чемодан? Снова начались допросы. Вскоре у гестапо был словесный портрет Анны Авдейкиной и её домашний адрес.

По рассказам армавирцев, когда немцы вошли в Армавир, к дому Анны тут же прибыли гестаповцы. Они тщательно обыскали весь дом, даже истыкали штыками стог сена во дворе. Немцев интересовало, когда и на чём Авдейкина уехала из города и что именно взяла с собой. И особенно, как в деталях выглядел чёрный чемодан. Фашистам удалось установить, что Авдейкина с чемоданом выехала на грузовике в южном направлении. Тут же на поиск автомобиля в воздух было поднято звено истребителей. Как выяснилось, пилоты Люфтваффе грузовик всё же подбили. До станицы машина «доползла» уже на спущенных скатах.

В станице Спокойной чемодан с драгоценностями из рук Авдейкиной перешёл в руки Якова Марковича Лободы, директора местного отделения Госбанка. Составили приёмно-сдаточный акт и новую опись, старая осталась у Авдейкиной. Несмотря на то, что приключения золотого чемодана длились уже почти год, ценный груз продолжал оставаться в целости и сохранности.

6 августа 1942 года немцы вошли в Спокойную. В это время из станицы выходил обоз с беженцами, среди них был и Яков Маркович Лобода, который на телеге вёз чемодан с сокровищами и 40.000 рублей наличности, взятой им из банка. Обоз был перехвачен солдатами германской армии, но Якову Лободе повезло: гитлеровцы, вдохновлённые наступлением, были настроены непростительно благодушно. Они не стали мирных беженцев ни расстреливать, ни арестовывать. Бегло осмотрели телеги, нехитрый скарб, в котором и был грязный, полузасыпанный сеном чемодан, так и не привлекший их внимания.

Солдатам вермахта не могло прийти в голову, что в старой телеге, запряжённой тщедушной крестьянской лошадкой, может быть скрыто 80 килограммов антикварных драгоценностей. Яков Лобода домой возвращаться не стал. Свернул с просёлка и направил лошадь с телегой прямо в лес. Как выяснилось позже, он рассчитывал найти партизан. Отряды в Краснодарском крае формировались ещё с весны, по мере продвижения немцев мужики уходили в леса, где уже были подготовлены базы с оружием и даже с продовольствием. По данным наркомата обороны, на территории края с 1942 по 1944 год действовало 89 партизанских отрядов. Один из них, возглавляемый командиром Соколовым, был сформирован из жителей Спокойной и соседних с ней станиц. Его и искал хранитель золотого чемодана Яков Лобода.

В одной из справок из архивов НКВД сообщается: «Местный партизанский отряд был создан 9 августа 1942 года. 27 августа Лобода Яков Маркович сдал ценности Керченского музея на хранение начальнику снабжения отряда Яковлеву. Ценности сданы в присутствии комиссара отряда тов. Малькова, и в полном объёме соответствуют первоначальной описи».

Сдал Яков Маркович и взятые им из банка сорок тысяч рублей, а сам остался в отряде в качестве рядового бойца. Груз ответственности упал с плеч банковского служащего. На оккупированной врагом территории партизанский отряд в лесу был лучшей защитой для драгоценностей. Но тут-то они и пропали, причём при странных обстоятельствах.

В 1944 году немцев изгнали с Кавказа. Сразу после освобождения в Спокойную приехали сотрудники НКВД. Им было поручено забрать чемодан с драгоценностями у бывшего руководства отряда. Тут-то и выяснилось, что чемодана ни у кого из них нет. Он исчез. Особистов это удивило и озадачило, тогда как в Москве были уверены, что сокровища находятся в полной сохранности. На место дислокации партизанского отряда была отправлена спецэкспедиция, которая в одной из землянок и обнаружила большой чёрный чемодан, соответствующий описанию. Об этом сразу доложили в Москву. Доклад был коротким, сухим и вовсе не радостным. Чемодан был пуст.

Тут же было начато расследование. Допрашивали не только бывших командиров, но и вообще всех бойцов отряда. Складывалось впечатление, что органы хотят знать про партизанский отряд всё. С первой минуты его существования и до последней. На бумаге выходило, что отряд существовал ещё задолго до подхода немцев. По плану, при появлении врага партизаны собирались в условленном месте в лесу и потом выдвигались к месту своей постоянной дислокации. Яков Лобода, бежавший тогда от немцев с золотым чемоданом, успел в самый последний момент. Вскоре после этого партизаны выдвинулись и спустя семнадцать дней подошли к подножию горы Беден. Как выяснили сотрудники НКВД, к этому времени золотой чемодан уже был пуст.

Нам удалось ознакомиться с копиями допросов, которые проводили особисты. Оказалось, что чемодан исчез в пути следования отряда и вскоре, во время привала, был случайно обнаружен недалеко от леса. Из показаний партизана отряда Квасина явствует: «К ручью в низине спустился боец по фамилии Магдычев, который на водопой пригнал волов, тянувших повозки со скарбом. Он-то и обнаружил чемодан. По его собственным словам, тот лежал на земле уже раскрытым, рядом валялись какие-то блестящие предметы. Магдычев подобрал один из них и тайком пронес в отряд. Некоторое время прятал от чужих глаз, но потом не удержался и показал товарищам».

Об этом стало известно командиру отряда Соколову. Партизана Магдычева обыскали и изъяли отливающую золотым блеском змейку. Выяснилось, что к этому времени многие из партизан уже спускались в яр, к месту, где лежал чемодан. Все как один утверждали, что золота внутри чемодана не было, но в ручье лежало несколько жёлтых блестящих предметов. Они-то и стали добычей бойцов. В отряде возникла атмосфера подозрительности, но, как мы узнали из следственных документов, обыскивать своих бойцов командир отряда Соколов почему-то не стал. Магдычев, не будучи даже допрошен по существу дела, понёс какое-то незначительное наказание и вскоре погиб в первом же бою с фашистами. Сколько было драгоценностей на момент раздербанивания у ручья чемодана, так никто из следователей НКВД и не узнал. Почему командир Соколов запретил обыскивать бойцов, лишь отдав приказ снести чемодан обратно в обоз? Куда делись сокровища?

Следователи одного за другим вызывали к себе жителей станицы. Всем рекомендовалось держать язык за зубами, соблюдать тайну допроса. На следствии некоторые из партизан подтвердили, что действительно находили и хранили при себе необычные вещи, но особого значения им не придавали, относились как к безделушкам. По этой причине все предметы потом куда-то подевались.

Из показаний медсестры отряда М. Шульженко: «Я только нашла золочёный крест, облепленный красной медью. Я не помню сейчас, куда его дела». А вот показания бойца Н. Сысоева «В сентябре 1942 года я нашёл две старинных маленьких монеты. Я их долго носил в кармане, а затем где-то потерял». В результате была выяснена судьба нескольких мелких вещей. Золотая змейка Магдычева после обыска попала к командиру отряда, но больше её никто не видел. Крест, о котором рассказала санитарка Шульженко, был где-то утерян. Две маленькие монеты, найденные бойцом Сысоевым, незаметно для него самого исчезли.

Но куда делись остальные артефакты из чемодана весом более восьмидесяти кило? Семьсот наименований! Неужели их и впрямь разграбили партизаны, но признались лишь в мелких находках?

Партизан Магдычев Григорий Иванович утверждал, что обнаружил чемодан уже пустым. А если он говорил правду? Не мог ли кто-то из бойцов, воспользовавшись суматохой, незаметно перепрятать где-то большую часть сокровищ? А услышав топот волов, управляемых Магдычевым, бросить чемодан и потом незаметно вернуться в отряд? Постепенно следователи НКВД добрались и до партизанки Ирины Гульницкой. Она была в отряде в роли казначея. По данным следствия, отряд она покинула самовольно ещё до окончания боевых действий. При ней были тридцать тысяч рублей и небольшой ящичек. Однако ни денег, ни ящичков в ходе следствия у Гульницкой не нашли. Зато обнаружили у неё две необычные монеты. Экспертная комиссия установила, что монеты старинные и вполне могут принадлежать керченскому кладу. Гульницкая с этим не спорила, но утверждала, что нашла монеты в лесу. Тайна чемодана ей также была не известна, как и всем остальным. По её мнению, к исчезновению сокровищ приложило руку командование отряда.

Итак, мы установили, что чемодан с сокровищами не утонул, что он не был утерян в суматохе отступления из Краснодара, не погиб от удара авиабомбы в Армавире, его не захватили немцы, остановившие обоз. Теперь все перипетии с чемоданом происходили в отдельном партизанском отряде, куда он был сдан банкиром Яковом Лободой по приказу властей на ответственное хранение. Мы ещё раз обратились к следственным документам и обнаружили интересную деталь. Бойцы называли предметы, подобранные ими возле раскрытого чемодана, не иначе как «странные вещи цвета бронзы с разноцветными стёклышками». В жизни это были обычные крестьяне, люди простые и малообразованные, не понимающие, какие сокровища у них в руках. А руководство отряда состояло из людей просвещённых, партийных функционеров, советских работников, офицеров. Они понимали, что лежит в чемодане, но при этом были уверены, что рядовые партизаны о тайне чёрного чемодана не догадываются.

Действительно, взять чемодан без тени подозрения мог только кто-то из командиров. Воспользовавшись суматохой, он мог перепрятать сокровища, например, в мешок, а чемодан бросить так, чтобы его обязательно нашли, даже специально оставив там немного золота.

Дальше начинается что-то невероятное. Документы архивов органов госбезопасности читаются как пьеса, написанная для театра абсурда. Из них явствует: «18 марта 1943 года бывший комиссар партизанского отряда И. Мальков и замначальника снабжения М. Фёдоров составляют акт, в котором свидетельствуют: все ценности отделения Госбанка, в том числе чемодан и 40.000 рублей были сожжены в лесу ввиду невозможности их эвакуации».

Фиктивность этого акта обнаружилась очень скоро, сразу после освобождения. Партизанский снабженец Фёдоров и комиссар отряда Мальков попались на том, что пытались обменять в банке крупную сумму денег. Якобы купюры промокли, пришли в негодность и их нужно заменить на нормальные. Мальков, к слову, занимал уже пост секретаря райкома партии. Оказалось, что деньги эти - те самые, что Лобода сдал на хранение в отряд вместе с чемоданом, и которые потом были якобы сожжены вместе с драгоценностями. Акт сожжения восьмидесяти килограммов металла абсурден по определению. Конечно, в огне даже небольшого лесного костра можно сжечь банкноты или испортить вид ювелирного украшения, но чтобы были уничтожены или попросту испарились 80 кило золота, это уже из области фантастики.

Может быть, имелось в виду сожжение только чемодана, а не его содержимого? Но, во-первых, чемодан оказался цел, а во-вторых, куда делись сами сокровища? Незаметно рассовать по карманам 719 красивых безделушек командиры не могли - слишком много предметов. Значит, оставалось только одно: спрятать драгоценности в лесу до лучших времён, а потом перетащить их куда-нибудь поближе к цивилизации, например, в собственный погреб. А что если сокровища до сих пор лежат у кого-то под полом? Напуганные следствием, не имея возможности реализовать сокровища в своей стране, похитители могли молчать об этом десятилетиями и унести в конце концов эту тайну с собою в могилу, так и не дождавшись лучших времён.

Вдруг, совершенно неожиданно получила развитие тема, которая уже фигурировала в нашем расследовании, но на какое-то время осталась за рамками поиска. В архивах НКВД мы обнаружили протокол допроса партизана Потресова. Он вспоминал об особой зондеркоманде, которая охотилась за сокровищами. Потресов рассказал, что осенью 1942 года отряд Соколова постоянно участвовал в боях с гитлеровцами. Причём соседних партизан немцы особо не тревожили, а вот за партизанским отрядом из Спокойной шла настоящая охота. Разведчики из числа местных жителей докладывали, что эту охоту ведёт именно зондеркоманда СС, в помощь которой приданы дополнительные силы вермахта. Дислоцировались эсэсовцы в Спокойной, были у них в составе и штатские, вроде бы, археологи, и искали они именно чемодан с золотом. Исчезла эта зондеркоманда из окрестностей Спокойной неожиданно, словно нашли то, что искали, и убрались восвояси.

Изучая деятельность зондеркоманды, мы задались вопросом, откуда немцам было известно о содержимом золотого чемодана? И нашли ответ. Среди документов керченской немецкой администрации была обнаружена копия описи чемодана. Но как она здесь оказалась? Ведь её составляли секретно в присутствии высокопоставленных партийных чиновников. А может, среди наших был предатель, и гитлеровцы с самого начала отслеживали передвижение чемодана? В этом свете по-новому предстаёт переправа сокровищ из Керчи в Тамань. Вспомним, что над катером долго кружился самолёт и так и не открыл огонь, хотя все суда в те дни нещадно атаковались немецкой авиацией. Почему самолёт не стал обстреливать катер? Может быть, просто следил за ним?

Гитлеровцы целенаправленно охотились за драгоценностями из керченской коллекции. На это указывает и посещение ещё до войны музея Карлом Лемке, и все последующие события. Как известно, зондеркоманда действовала по личному указанию Генриха Гиммлера, и то, что в фашистском отряде находились учёные, подчёркивает серьёзность этой миссии. Есть основания предполагать, что античные сокровища давно привлекли внимание «Аненербе», организации изучающей древнегерманскую культуру и наследие предков, которую курировал сам Гиммлер. Цель организации - обоснование расовой теории со строго научных позиций, добыча доказательств былого величия и превосходства индогерманской нордической расы. В различных частях мира - на Тибете, на Ближнем Востоке, в Скандинавии - немецкими учёными проводились раскопки. По их мнению, обнаруженные в Крыму сокровища могли принадлежать легендарной готской королеве Фидее, а стало быть, само собой принадлежали германскому наследию.

Считается, что готы были одним из основных германских племён, и то, что уже 2000 лет назад их предки могли иметь на Чёрном море развитую германскую культуру, делало их великими и древними. Клад, найденный под Керчью, представлял собой богатое готское захоронение. Немецкие музеи не имели практически ни одной вещи, которая бы принадлежала восточной, остготской культуре. По этой причине поискам керченских реликвий и придавалось особое значение. Ценность готского клада для немцев была не просто высока, ведь эти сокровища могли стать важным подтверждением высшего предназначения арийской расы. Загадкой остаётся то, что эти поиски в одночасье прекратились. В конце ноября 1942 года зондеркоманда из станицы Спокойной исчезла. Причин может быть две. Либо немцы узнали, что сокровищ в отряде уже нет и искать нечего, либо они сами же этими ценностями и завладели.

Однако со временем мы пришли к неожиданному выводу, что украшения готов германцам не достались. Косвенным подтверждением этому является то, что предметы из чёрного чемодана за все послевоенные десятилетия ни разу не высветились ни в одной коллекции, ни на каком-либо аукционе мира. Тогда мы очертили весь круг организаций и заинтересованных лиц, которые могли быть причастны к исчезновению сокровищ, и вдруг обнаружили, что самым странным в этой истории оказалось то, как вели себя сотрудники НКВД.

Чекисты вполне могли похитить драгоценности. Прямых доказательств этому нет, но уж слишком странно велось следствие, очень нехарактерно для этой организации. Комиссар Иван Мальков, погоревший при обмене им же украденных денег, всего лишь снят с должности первого секретаря райкома. Казначей отряда Ирина Гульницкая, обвинённая в измене Родине, отсидела в тюрьме три месяца и была отпущена. Для того сурового периода в истории страны такие наказания представляются смехотворными. Но зато всё встаёт на свои места, если предположить: чекисты тайно вывозят сокровища, аккуратно закрывают дело, все виновные наказаны. Золото сдаётся в Гохран и используется для секретных операций Советской власти.

Большинство наших версий вполне имеет право на существование. Но, к сожалению, ни одна из них не отвечает на вопрос: где сейчас пропавшее золото? И тут нам в руки попадает письмо бывшего начальника штаба партизанского отряда Комова, которое многое расставило по своим местам. Начштаба сообщает, как он вместе с банкиром Яковом Лободой зачем-то закапывал в лесу ящики с патронами: «Среди ящиков, кажется, был и чемодан, что привёз Лобода. Точного места я не помню. Закапывали где-то у станицы, но место это было отмечено на карте у командира Соколова». Командир партизанского отряда Соколов вскоре погиб в бою, а сама карта пропала. К декабрю 1942 года положение отряда стало крайне тяжёлым. Наступили морозы и, вдобавок ко всему, немцам наконец-то удалось окружить партизан.

Итак, подведём итоги. Сокровища не утонули в море. Их не увезли в Германию. Их не переплавили в золотой лом. Их не расхитили партизаны. Не унесли чекисты. По-видимому, сокровища до сих пор лежат где-то в земле.

P.S.: Летом 1946 года местные мальчишки нашли в лесу золотую пряжку овальной формы, пряжку из золотого чемодана... Будут ли найдены все сокровища, это вопрос времени. Мы, предоставив специалистам опись, сделали запрос о стоимости драгоценностей, и недавно нами был получен ответ. Сокровища царицы Фидеи оценены более чем в двадцать миллионов долларов. Но ведь есть ещё и культурная, историческая ценность этой коллекции.