Андрей Шапран фотограф с необычной судьбой
Фотограф Андрей Шапран, работающий над проектом «Крайние земли» о жизни в отдалённых уголках нашей необъятной страны, уже почти полгода живёт на Чукотке - снимает зверобоев, оленеводов, выходит в море с китобоями и кочует по тундре. Сиб.фм публикует его репортаж с северо-восточного побережья Чукотки, сделанный в одной из предыдущих поездок - о китобоях и о том, почему этот промысел необходим для выживания коренных жителей полуострова.
Стрелы, копья и гарпуны были изобретены в конце каменного века. Пятнадцать тысяч лет это оружие доминировало в истории человечества, а чукчи используют его при охоте на морских зверей до сих пор. Они говорят, что с этим древним способом не может конкурировать даже огнестрельное оружие.
Животный мир Чукотки представлен 64 видами млекопитающих. Некоторые из них всегда были объектами охоты чукчей: кит, морж, нерпа, тюлень. Киты - мигрирующие млекопитающие. Их добыча запрещена законом, но для северных народов сделано исключение.
Охота на китов для них - не приключение, а порой единственный шанс выжить.
Охотиться на китов сегодня стало сложнее: животных добывают с помощью переданных по линии гуманитарной помощи американских ружей - даттенганов. Боеприпасов к оружию практически не осталось - их берегут для охоты на больших гренландских китов, которые проходят в этих местах глубокой осенью. Серых китов расстреливают, вставляя в ружья металлические самодельные болванки. Добыча кита с таким оружием усложняется, поскольку только точное попадание гарантирует быстрое окончание охоты.
Один охотник рассказывал:
было время, когда чукчи забыли, как добывать китов.
Долгое время их добывали одни китобойные суда. Они привозили китов к берегу, и чукчи занимались только разделкой исполинских туш. Пришло время - и чукчам вновь пришлось взять в руки оружие и стать охотниками.
Утром, в районе шести часов, в залив зашли киты, охотники на берегу заметили их в бинокли. Но охоты сегодня всё-таки не будет.
Разговаривал накануне на берегу с одним охотником, Геннадием - чукча срезал мясо с головы убитого серого кита и бросал в пластиковое ведро, стоявшее тут же у ног.
Это мясо для моих собак, - пояснил он.
Накануне охотники добыли одного серого кита. Серые киты наиболее драчливые, так про них говорят охотники: они могут забодать головой лодку с охотниками и даже перевернуть её.
Дважды киты нападали на их лодку. Один раз раненый кит поднырнул под них и ударил в днище лодки головой. Чукча взмахнул руками и показал, как охотники вылетали из лодки.
Второй раз, - сказал охотник, - я замочил только голову, но из лодки не выпал, она не успела перевернуться.
Но он всё равно продолжает охотиться. Надо кормить семью и кормиться самому.
Здесь, на морском промысле, по его словам, охотники получают до 500 долларов в сезон. Зимой, когда животных не так много, таких денег нет.
132Охотник признался: год назад устроился сторожем в посёлке и ушёл из морского промысла.
Но море оказалось сильнее, и он вернулся.
На берегу - около 10 байдар из моржовых шкур. Охотники говорят, что сделать их - большой труд. Поэтому и стоимость таких лодок достигает семи тысяч долларов. Служат они при этом всего три-четыре года. Деревянный каркас остаётся прежним, а покрытие, моржовую шкуру, меняют на новую. На одну байдару уходит две шкуры моржа.
Сегодня на байдарах в посёлке на охоту никто не ходит. Они были сделаны специально к спортивному празднику, ежегодно устраиваемому на Чукотском побережье. Мои новые знакомые охотники не первый год подряд становятся победителями на таких соревнованиях. Один из молодых людей с гордостью показывает мозоли на руках.
Выигрывать в честном поединке здесь до сих пор считается престижным занятием.
Зимняя «Берингия», традиционная камчатская гонка на собачьих упряжках, проводится с 1990 года. Протяжённость маршрута «Берингии 2017» составляет 1 500 км
Победители, кроме того, как правило, получают подарки от организаторов соревнований. Охотников такое поощрение только стимулирует.
Часть байдар принадлежит местным жителям. Одну - «американку» - делали по заказу американского путешественника. Американец собирался проплыть Берингов пролив и добраться до Аляски на байдаре, по каким-то причинам осуществить этот замысел путешественнику-экстремалу не удалось. Байдару вернули в посёлок. Две другие лодки сделаны были специально по заказу охотников из посёлка Чаплина. Их изготовили к летним чукотским соревнованиям - «Берингии». Но местные охотники говорят, что на этих лодках трудно было победить - делали их по чертежам чаплинских охотников. Байдары получились чересчур широкие и тяжёлые. Охотники говорят, есть несколько секретов при изготовлении подобных лодок. Только тогда они будут быстро ходить на море.
Были времена, когда и в этом посёлке охотники ходили в море на подобных байдарах. Они легки в управлении, в случае повреждения на охоте - шкуру легко пробивают своими бивнями взрослые моржи, - легко латаются подручными средствами.
человек проживает в Уэлене - самом восточном обжитом населённом пункте России и вообще Евразии
Потом охотники пересели на деревянные вельботы. Позже вельботы заменили лёгкие лодки, казанки и амуры. На смену последним стали привозить американские лодки. До Аляски здесь, на северо-восточном побережье, рукой подать: из соседнего посёлка Уэлена - немногим более 60 километров. Американские лодки тяжелы, устойчивы на волне, и охота на китов на таких лодках более безопасна.
Здесь, в посёлке, с причала номер 26 они ведут наблюдение за морем и китами. Серые киты заходят кормиться в этот залив. Здесь их и стараются добывать.
97Голова добытого кита достаётся тому охотнику, который первым загарпунил в море кита. Это правило.
У каждого местного жителя в этом посёлке - своя упряжка собак. Зимой и особенно весной - в тундре и во льдах, среди торосов - чукчи выходят на охоту почти только на собаках. Они просты в управлении, неприхотливы и легко передвигаются среди торосов.
В совхозной конторе - охотник по имени Алексей Оттой:
В этот раз вы неудачно к нам попали. Завтра у нас день выдачи зарплаты, работать до понедельника никто из охотников теперь не будет, - честно предупредил он.
Спрашиваю: «А потом выйти в море на охоту смогу?»
Твёрдого ответа я так и не услышал. Здесь не принято много обещать.
107Охотники говорят, что чукчи в море поодиночке в море не ходят. Тогда море может забрать одинокого человека.
Накануне охотники привезли на берег добытого кита. Говорят, двое охотников попали гарпунами в кита одновременно. Кит ушёл далеко в море. Два часа возвращались в посёлок. Три лодки буксировали добытого кита. Два бульдозера, напрягаясь и взрывая гусеницами прибрежный песок, вытащили тушу на берег. Ощущение праздника на берегу. Кита тут же разделывали, уносили в вёдрах, увозили в детских тазах на тележках, взвешивали.
Спросил: мясо местным жителям продают?
Ответили: колхозникам отдают под запись. Потом будут вычитать из зарплаты.
Последним на берег спустился дедушка Аноль. Отрезал кусок печени острым длинным ножом, подошёл, опираясь на костыли, к воде. Прополоскал мясо в море, подошёл к китовому хвосту, одиноко лежащему на берегу.
В прежние времена это было традицией - морские животные, добытые на охоте, делились среди всех местных жителей по потребностям.
128Это было единственным и едва ли не главным условием выживания чукчей и эскимосов в крайних условиях севера и постоянного холода.
И сегодня традиция на побережье сохранилась. Каждый может прийти на берег и отрезать свою часть общей добычи. За неё люди должны будут рассчитаться. Но оплату скорей можно назвать символической.
Чукчи сами себя никогда не называют зверобоями. Такое название им дали русские, возможно, я точно не знаю. Сами себя они называют только охотниками. И в посёлке услышать можно только: «Пошли на охоту».
У чукчей - так принято - никогда не услышишь прямого ответа. Их ответ почти во всех случаях: «Не знаю». Почему так? Я тоже не знаю. И не получил ответ на этот вопрос даже спустя два месяца жизни в посёлке охотников и оленеводов.
Больше часа мы шли из посёлка вдоль берега на лодках. Почему не напрямую? Слишком сильный ветер, и нас просто зальёт в море водой.
Северо-восточный ветер - один из самых неприятных в этой местности. Любой ветер неприятный. Тепло быстро испаряется. Чукчи говорят, что зимой только южный ветер сгоняет в одну массу прибрежный лёд и уплотняет его. Тогда легче охотиться на льдах.
Сегодня лодки пошли в направлении пролива. Густой туман. Скоро кроме серой морской воды вокруг ничего нельзя было разглядеть.
Первого кита мы заметили минут через сорок после начала охоты. Пара неудачных бросков гарпуна - и этого кита охотники потеряли навсегда. Кит ушёл. На втором ките первый метко брошенный гарпун не задержался. Охотники в таких случаях говорят - кит сорвал гарпун.
Этого второго кита чукчи преследовали два часа.
Ощущение праздника и трагедии одновременно.
В обед охота закончилась. По GPS расстояние, отделявшее лодки от берега, составляло почти 24 километра. Значит, обратной дороги - около пяти часов. И бензина на нашей лодке сегодня точно не хватит.
Рассказывал охотник из северного заполярного посёлка Инчоуна, Иван: когда охотники добывают самку кита, забирают сразу две жизни.
Рассказывал оленевод: олени на севере отличаются от оленей, пасущихся на юге Чукотки, так же как оленеводы отличаются от охотников на морского зверя. Поставьте рядом двух человек - оленевода и охотника - сразу поймёте, кто чем занимается. «Оленеводы всегда худые», - добавил чукча.
Дырявый кит - кит, которого расстреляли из даттенгана.
Рассказывали: на Чукотке до 92-го года было 12 китобойных хозяйств. Сейчас - 22. Существовала бесплатная раздача китового мяса.
Вечером на мысе:
Охотники с моря вернулись?
Да, вернулись.
Кита привезли?
Нет. Говорят, в море потеряли...
Потеряли или нет, охотники теперь не говорят. Но то, что вернулись с моря пустые - это факт. Оттой сказал, штормует сильно.
Спросил: завтра пойдут на охоту или нет? Оттой ответил: «Приходи на берег к семи утра».
Четвёртое сентября. Семь утра. На побережье охотник Оттой: «Зачем ты пришёл? Погода из-за тебя испортилась!»
А уйду? Будет хорошая?
Будет хорошая. Так всегда бывает...
Точно знаю: Оттой не шутит. Светит осеннее солнце, но ветер поднял волну на море. Оттой говорит, что никуда охотники не поедут. Остальные говорят то же самое. Чукчи не научились обманывать, но научились скрывать свои мысли. Может быть, они скрывали их всегда. Точно не знаю. Но распространённый ответ здесь, на побережье Берингова моря: я не знаю. Словно песня.
Разворачиваюсь и ухожу с побережья.
Охотники в море всё-таки уходят.
Серый кит - ръев. Гренландский кит - гитив. Так их здесь называют по-чукотски.
Первого, небольшого серого кита охотники добыли буквально за считаные минуты. Оттой сказал, что кит сам поднырнул под их лодку и с первого броска кита загарпунили. Второго, большого, гоняли по заливу часа два. Кит был большой и нырял, уходил под водой далеко от преследователей. В конце концов кита потеряли.
Нашли - по фонтану - другого. При этом охотник на нашей лодке заметил: ещё один «спортсмен». «Спортсмена» тоже бросили.
1864 год - последнее сообщение о выброшенном на берег сером ките подвида Eschrichtius robustus gibbosus. Этот подвид был полностью истреблён в результате неконтролируемого промысла
Солнце садилось. От берега охотники ушли на приличное расстояние. Последнего кита нашли на обратной дороге в посёлок. День, похоже, был «спортивный». Кита в конце концов оставили в покое и на самом закате вытащили лодки на песчаный пляж. Погода в море штормовая. Лодка по конструкции - плоскодонка. Внутри водяной душ. Привыкнуть невозможно.
Три дня назад. Ночной посёлок, освещённая тревожного света фонарями улица. Деревянные двухэтажные побитые ветрами и непогодой дома. Из-за поворота бульдозер протащил голову серого кита и скрылся в одном из дворов. Словно в мистическом триллере.
Последний день охоты. Моей охоты. Завтра я уже уезжаю.
Кита добыли к обеду. Загарпунили. Кит был большим. «Слишком большой», - сказал охотник в нашей лодке. На обратном пути - новый фонтан в море. Добытого кита охотники не сговариваясь бросили, и началась новая погоня за свежим китом. Догнать не смогли. «Спортсмен», - опять сказали охотники, вернулись и снова впряглись в общую упряжь. Три лодки и огромный кит на буксире.
Добытого кита притащили к берегу уже в сумерках. Пока разделывали, над горизонтом чуть выше гор взошла полная белая луна. С высоты птичьего полёта - безмолвное северное побережье, синие в сумерках горы, люди и собаки на песчаном пляже и ободранная белая туша кита.
Дед Пикуль стоял рядом со мной на разделке кита на побережье и словно перед кем-то оправдывался:
«Пришёл, мясо надо взять. В тундре хорошо, в тундре я хозяин, всегда сытый. В посёлке - нет».
Сегодня ветер, солнце над горизонтом и штормовые волны по всему заливу. Охоты, видимо, не будет. Шторм только начинается. Чукчи затащили лодки выше, на песчаный откос. Ждут большой волны. Добытых накануне четырёх китов закончили разделывать только к двенадцати часам ночи. Солнце садится всё быстрее и всё ниже поднимается над горизонтом. Заполярье отсюда совсем близко.
Один охотник сказал: море летом забирает наше тепло, зимой - забирает холод. Охотники говорят, что на побережье не бывает больших холодов. Только пурга. И ветер. Иногда кажется, что ветер на Чукотке дуть может бесконечно долго.
Ты глаза кита видел? - спросил меня Оттой.
Нет. Близко на охоте не подходили. А вы видели?
Что в них?
Арктика, как известно, место суровое. Тут нет деревьев и кустарников, а трав очень мало. Здесь не растут злаки, и поэтому невозможно прокормиться земледелием или собирательством, все ресурсы здесь очень труднодоступны. Все вокруг говорит о том, что человеку здесь не место. Единственная возможность выжить для коренных народов Арктики, в том числе для инуитов Гренландии и Канады — рыбалка и охота на морского зверя.
Охота — не просто часть жизни инуитов, она составляет основу их культуры и самосознания. Каждый мужчина здесь — охотник. Инуиты охотятся буквально на все, что попадает в их поле зрения — на тюленей, китов, белых медведей, оленей карибу овцебыков, птиц. Методы охоты инуитов очень интересны и во многом уникальны, а потому заслуживают отдельной статьи.
Кит — один из объектов летнего промысла инуитов.
Когда инуит убивает животное, он берет от него все, что можно взять: мясо на еду, жир на отопление и освещение, шкуру для изготовления одежды, жилища и каяка, желудок и кишечник в качестве непромокаемого материала, сухожилия как материал для веревок и так далее. Многие считают охоту неэтичной и осуждают охотников, особенно когда речь идет об охоте на редких и красивых животных. А как же быть с охотой ради выживания, когда нет другого пути? На мой взгляд, охота оправдана, если для людей это единственный способ выжить.
Так было раньше, и так происходит сегодня, но только в самых удаленных северных поселениях инуитов.
Однако склад жизни большинства жителей Гренландии и северной Канады сильно изменился под влиянием западной культуры. Дания и Канада платят им пособие, и охота перестала быть жизненно необходимой. В результате доступности технологий (моторные лодки и огнестрельное оружие), берега Гренландии, некогда столь богатые зверем, практически опустели.
Посмотрите на этот постер, который я купил а Гренландии. Здесь изображены киты, которых можно встретить в Гренландии. Это практически все виды китов, обитающие к северу от экватора. Правда ли, что здесь обитает столько видов? Правда. Здесь по-прежнему можно встретить китов, но во-первых их не много, а во-вторых ни один кит не подпустит к себе лодку, потому что для него звук мотора — это звук приближающейся смерти. Киты сделают все, чтобы держаться на расстоянии от лодки. И это крупные киты, а что уж говорить о нарвалах, славящихся своей скрытностью. Мы не встретили ни одного тюленя или оленя карибу, хотя казалось бы, их-то здесь должно быть навалом. Зато чего здесь действительно хватает, так это магазинов, где продают когти медведей, рога нарвалов, фигурки из кости и множество других миленьких сувениров.
Вот, например, зуб косатки.
Чем стала охота для большинства инуитов в наши дни? Возможностью убить животное, чтобы продать туристам фигурку из рога нарвала или игрушечного тюленя, покрытого настоящим тюленьим мехом? Продолжает ли охота быть основой культуры этого народа, или стала лишь дополнительным источником заработка? Правильно ли считать охоту на нарвалов с винтовками традиционной? У меня нет ответов, потому что я не считаю, что достаточно знаком с этим народом. А что думаете вы?
На этом кадре изображен холл нашего отеля в Тасиилаке. Палка на стене справа от шкуры — рог нарвала.
Добытых китов команда китобойца не разделывала, а доставляла туши в береговые поселки целиком. Поэтому и необходимый для научных исследований материал экспедиция могла брать только на берегу, где этих китов разделывали. Так мы оказались в эскимосском поселке Сиреники. Этот поселок знаменит по всей Чукотке тем, что местные охотники на "морского зверя" (таким названием на Чукотке обозначают моржей, а также тюленей нескольких видов), или, как там говорят, "морзверобои" до сих пор выходят на промысел не на вельботах с деревянным корпусом, как жители остальных прибрежных Чукотских поселков, а на сделанных собственными руками традиционных байдарах, обтянутых кожей моржа. Нам удалось несколько раз выйти с промысловыми бригадами охотиться на моржей, и мне хочется рассказать об этом подробнее.
Я не охотник и не отношусь к поклонникам так называемой "спортивной" охоты. Что бы ни говорили сторонники этого занятия, как бы ни оправдывали свою страсть возможностями "общаться" с природой, которые им дает охота, конечным результатом любой охоты было, остается и всегда будет убийство животного, а так называемая "охотничья страсть" часто на поверку оказывается ни чем иным, как не режущим ухо обозначением удовольствия убить. Конечно, работа зоолога временами связана с необходимостью браться за ружье. Но сбор научных коллекций или добывание нужного для анатомических исследований материала - это, так сказать, "производственная необходимость", и зоолог должен, по моему мнению, так и относиться к неизбежному в некоторых случаях отстрелу. Но я убежден, что охота ради удовольствия вступает во все большее противоречие с современными идеями охраны природы, тем более, что постоянное совершенствование оружия оставляет животным все меньше и меньше шансов на спасение и делает охоту все менее "спортивной".
Иное дело - промысловая охота. Большинство из нас ест мясо и носит меховую одежду, и мы понимаем, что ни то, ни другое не выращивается на грядках. Охотничий промысел до сих пор дает некоторые необходимые нам продукты, и если он организован на строго научной основе, то может вестись без ущерба для популяций диких животных. А тот промысел, о котором мне хочется рассказать, был связан к тому же с самой древней и потому экзотической из всех охот, которые мне когда-либо пришлось видеть.
И еще одно обстоятельство примиряет меня с "морзверобойным" промыслом у берегов Чукотки. Дело в том, что этот промысел - не просто древнейшее и традиционное занятие местного населения, сохранившее свое значение и в наше время. Промысел морского зверя для эскимосов и чукчей, населяющих побережья,- это, по сути дела своеобразная возможность сохранения их национального самосознания, позволяющего в какой-то степени противостоять процессам "европеизации", охватившей сейчас не только национальные окраины нашей страны, но и весь мир. Поймите меня правильно: я, конечно, ни в коей мере не приветствовал бы любые формы национальной самоизоляции малочисленных народностей, любые их попытки оградить свой быт от достижений современной цивилизации. Но, с другой стороны, отказ от своих древних традиций неизбежно приводит, если не к полной деградации национальной культуры, то к явственному ее обеднению. Впрочем, все это - азбучные истины, выходящие к тому же за рамки этой книги. Но все же не могу не высказать опасения, что если промысел морского зверя у берегов Чукотки когда-либо прекратится, то это обернется огромными потерями для культуры и морального состояния местного населения.
Тут надо сказать несколько слов о снаряжении охотников, прежде всего о самой байдаре. Ее каркас делают из деревянных жердей, связанных ремнями из кожи моржа; из этой же кожи готовят обшивку корпуса. На изготовление обшивки одной байдары идут шкуры двух взрослых самок - именно самок, поскольку шкура взрослых самцов, покрытая многочисленными буграми ("шишками"), для этих целей непригодна. Самое сложное при подготовке шкуры состоит в том, что ее надо распластать на два слоя, или, как называют это эскимосы, "расколоть" ее. Иначе для одной байдары потребовались бы шкуры четырех моржей, а это делало бы ее слишком тяжелой и громоздкой. Мастеров, способных "раскалывать" шкуры, осталось сейчас немного, и поэтому их труд и квалификация ценятся особо. Длина байдары около 10 м; деревянный каркас, связанный ремнями, и кожаная обшивка корпуса обеспечивают легкость и некоторую эластичность ее конструкции, что очень важно во время плавания при сильном волнении и выгодно отличает байдару от более "жестких" и тяжелых вельботов с деревянной обшивкой.
В прежние времена охотники выходили в море под парусом и на веслах, теперь же на байдарах, как и на вельботах, устанавливают мощные подвесные моторы. Для отстрела моржей охотники используют карабины, как современные автоматические и полуавтоматические, так и более старой конструкции, сделанные на основе знаменитой "мосинской" винтовки, хотя последние постепенно выходят из употребления.
Помимо огнестрельного оружия необходимым элементом снаряжения охотников остаются гарпуны - знаменитые "поворотные" гарпуны, применяемые на морской охоте с древнейших времен. Сейчас используются гарпуны с металлическими наконечниками, раньше эти наконечники делали из моржовых клыков, и в их изготовлении эскимосы достигли высочайшего уровня не только функционального, но и художественного совершенства.
Назначение этих гарпунов не в том, чтобы убивать моржей, для этого служат карабины. Гарпунят зверей со следующей целью: при помощи наконечников, поворачивающихся при попадании в тело животного и закрепляющихся там, наподобие якоря в морском дне, к их тушам прицепляют поплавки, а последнее необходимо потому, что убитый "на плаву" морж тут же тонет. О поплавках тоже надо сказать особо. Традиционные поплавки - так называемые "пых-пыхи" - делаются из целых нерпичьих шкурок, надутых воздухом; но сейчас охотники вместо "пых-пыхов" стали все чаще использовать пластиковые поплавки от рыболовных сетей. И еще один предмет всегда находится на байдаре - кусок пластины китового уса (обязательно гренладского кита!), насаженный на специальную ручку. Назначение этого предмета поначалу было мне совершенно непонятно, и ясным оно стало только во время самой охоты; но об этом потом.
Экипаж байдары включает не менее 5 человек. На носу находятся 2 стрелка, они же гарпунеры. На корме сидит рулевой, у мотора - моторист; кроме того, в бригаде всегда имеются еще 1-2 человека (матросы), выполняющие различную работу, необходимость которой периодически возникает по ходу охоты. Все снаряжение перед выходом в море аккуратно укладывается таким образом, чтобы всегда было под рукой, чтобы ничего не надо было при возникшей необходимости искать. И поскольку бригада выходит в море на целый день (и к тому же могут возникнуть всякие непредвиденные обстоятельства), охотники всегда берут с собой примус, чайник, посуду, запас продуктов и пресной воды.
Во время нашего пребывания в Сирениках там были 4 укомплектованные байдары, и если море было достаточно спокойно, соответственно 4 бригады охотников каждое утро выходили на промысел. В августе в районе Сиреников в море постоянно встречались небольшие группы моржей охотники не уходили далеко от берега в открытое море. Поселок находится непосредственно на берегу моря, бухты или лагуны там нет, и, отойдя от "причала" (который никак специально не оборудован), бригады обычно шли вдоль берега на небольшом расстоянии друг от друга на запад, и расположившиеся на носу каждой байдары стрелки начинали сразу же высматривать в море моржей. Сначала все идет спокойно. Каждый находится на своем месте и занят своим делом; осадка у байдары неглубокая, и скорость ее движения достаточно большая. Но вот раздаются крики: "Айвок, айвок! (моржи, моржи!)",- и все приходит в движение. Моторист дает максимальные обороты, стрелки хватают карабины и открывают беспорядочную, на первый взгляд, стрельбу, а рулевой (или один из матросов) хватает пластину китового уса, о которой я уже говорил, и начинает с силой шлепать ею по воде. Все это, а особенно последнее действие, показалось мне сначала совершенно непонятным, бессмысленным; стрельба в первый момент идет явно неприцельная, охотники не стараются попасть в моржей, а зачем нужно шлепать по воде китовым усом, догадаться и вовсе невозможно.
Но все имеет определенный, и, надо сказать, глубокий смысл. Стреляют по воде для того, чтобы испугать моржей, оглушить их, заставить потерять ориентировку, что дает возможность быстро приблизиться к ним на расстояние броска гарпуна. А шлепанье по воде - попытка управлять поведением моржей, основанная на точном знании их повадок. Дело в том, что плывущие в море моржи боятся косаток, а последние обычно нападают на плывущую жертву снизу, из глубины. Уходя же для такого нападения на глубину, косатки, как и все киты, заныривают под большим углом к поверхности воды, и хвостовой плавник при таком погружении шлепает по воде, издавая резкий звук. Так вот, шлепки по воде китовым усом имитируют шлепки хвостов косаток в расчете на то, что моржи, услышав этот звук, испугаются, остановятся и начнут всматриваться в глубину моря, стараясь вовремя увидеть нападающих на них косаток. А такое поведение моржей, в свою очередь, позволило бы охотникам быстро приблизиться к ним. И действительно, в некоторых случаях все происходит именно так, как я описал, но не всегда.
Когда байдара приближается к моржам на расстояние броска гарпуна (менее 10 метров), наступает самый ответственный момент охоты. Стрелки кладут свои карабины и берут гарпуны, которые длинным, смотанным заранее линем соединены с "пых-пыхами". Тут надо сказать еще об одной особенности конструкции гарпунов: прочного соединения наконечников с древками нет, наконечники просто вставлены в соответствующие отверстия на древках и не закреплены там, а линь привязан не к древку гарпуна, а именно к наконечнику. И когда брошенный гарпун попадает в моржа, древко отскакивает, а наконечник, соединенный при помощи линя с "пых-пыхом", заякоривается на теле зверя. Таким образом, охотники стараются прицепить к одному моржу 3-4 поплавка. Но после того, как к моржу прицеплены "пых-пыхи", необходимо еще одно "промежуточное" действие. Загарпунив моржа, стрелки не торопились браться за карабины: прежде всего они должны выловить из воды все древки, отскочившие после попадания гарпунов в цель. Действительно, дерево, из которого изготавливают древки,- самый дефицитный на Чукотке материал, деревья ведь здесь не растут, и допустить потерю гарпунов охотники не могут ни в коем случае.
Но вот все древки выловлены, и охота вступает в завершающую стадию. Стрелки берут карабины, и в течение нескольких секунд все бывает кончено. Эскимосы - великолепные стрелки, стреляют, как правило, без промаха, стараясь попасть в голову у основания черепа, и, чтобы убить моржа, им редко приходится делать больше 2-3 выстрелов. И последнее, что нужно сделать - пришвартовать убитого зверя к борту байдары. Для этого в заднем ласте и нижней губе делаются разрезы, за которые прочными ремнями тушу привязывают к борту. С одной пришвартованной тушей байдара идет достаточно быстро. Но с двумя тушами охотиться уже нельзя, и надо возвращаться в поселок.
Все описанное происходит, как правило, быстро, охотники действуют хорошо отработанными движениями, обмениваясь при этом веселыми репликами, которые я, к сожалению, не понимал, поскольку между собой эскимосы объясняются на своем родном языке, а о присутствии постороннего они в момент охоты, естественно, забывают. Несмотря на кажущуюся суматоху, все действуют предельно четко, каждый знает свое дело и не вмешивается в действия других. Никаких конфликтов (а тем более ссор) между отдельными охотниками я не видел ни разу; ни разу не стал я свидетелем и каких-либо упреков в чей-то адрес за неудачные действия, например, за промахи при стрельбе или метании гарпуна.
Хочу сказать и об одной забавной истории в моих отношениях с эскимосами. Как я говорил, охотники всегда брали с собой запас еды, и, конечно, это в основном были их традиционные продукты питания: куски сырого китового жира, полусваренные мясо и внутренние органы моржа, морская капуста и тому подобное. Во время обедов мне сначала ничего не предлагали, хотя вообще эскимосам свойственны гостеприимство и взаимная вежливость. Однако в данном случае оказалось, что их поведение основывалось именно на вежливости ко мне - они были искренне уверены, что я побрезгую их необычной для европейца едой и не хотели доставить мне какую-либо неприятность или чем-то обидеть меня. И они были очень удивлены, когда я как-то раз присоединился к их трапезе, и в дальнейшем уже всякий раз предлагали мне перекусить вместе с ними (истины ради должен признаться, что попробовать сырой китовый жир и не-сваренное мясо каких-то моллюсков я все же не решился...).
Нельзя не отметить и искусство охотников разделывать туши убитых моржей. Моржи - крупные звери, шкура их необычайно прочна, под кожей всегда имеется толстая прослойка жира, и разделка такой добычи - дело непростое. Но и здесь охотники действуют предельно четко и уверенно и затрачивают не очень много времени. Словом, и в самой охоте, и при разделке добычи в действиях профессиональных "морзверобоев" постоянно чувствуется высочайший профессионализм.
Андрей Шалыгин: Так как 24 ноября отмечается Международный День Моржа, то я как профессиональный моряк решил эту тему осветить несколько подробнее. Легендарные эпические саги про Моби Дика, персонажи типа гарпунера Нэда Лэнда в Капитане Нэмо, отечественные повести типа Путь на Грумант и прочие литературные памятники оставили неизгладимый след в памяти каждого взрослого охотника, даже если он не моряк.
Сегодня мы с вами не будем обсуждать хорошо это или плохо, когда японцы всей страной с удовольствием кушают суши из дельфинятины, и тем более китовое мясо
(Россия тоже позже всех остальных стран отказалась от массового китобойного промысла и китобойные флотилии СССР были самыми массовыми и мощными в мире). Как и оставим в стороне вопрос почему корейцы кушают собак и кошек (и далеко не только они) и продают их в магазинах на мясо.
Если вы спросите татар и якутов - почему они едят конину, то, например, якуты вам скажут, что они конину не едят, а едят только жеребятину, и что это совершенно разные вещи.
Я ем при случае, и жена у меня ест, когда якуты привозят. А что, вкусно, особенный вкус, лучше чем конина татарская. Но у нас это по случаю, а у них это национальное. Меня вот кумыс пить не заставишь, не лезет, - как в сибири в детстве отвернуло, так и не лезет. Так что вкусовые предпочтения у всех свои, тем более для разводных животных мы вопросы и не обсуждаем.
Это видео лучше смотреть либо до всего текста, либо после всего текста, и при этом кто ничего подобного ранее не видел, советую просто так выводов не делать. Для начала посмотрите что-то со скотобоен и птицефабрик, откуда вы все мясо и пицу с удовольствием кушаете, кожу носите, а заодно со зверосовхозов, откуда на вас мех... Ну, а для тех, кто немного в теме, я рекомендую просто обратить внимание на 9 минуту видео, где после выстрелов два моржа спозли со льдины и скорее всего затонули.
Мы же с вами охотники, а не девочки-истерички, поэтому реальную проблему мы должны понимать профессионально.
Именно за счет большого количества бессмысленных потерь зверя, а также необоснованного его разрешения под прикрытием "традиционного национального промысла" - охота на моржа вызывает столько вопросов, а вовсе не из-за того что это скотобойня.
И уж тем более не станем обсуждать тему по поводу добычи тюленей, нерпы, калана и так далее, которые у нас до сих пор добываются ради меха, массово идущего не только на шубы, шапки, воротники, но и на каланковые кисточки для всех детей России.
Это не наша тема обсуждать куда идет сама норка и лисица, вытряхнутые из миллионов шкурок в зверосовхозах. Мы сейчас о моржах дикой популяции, находящихся в непонятном по численности положении и на которых ведется охота.
В последнее время в российской охоте (промысловой) все чаще возникает вопрос именно о коренном населении удаленных регионов
, а также их праве на ведение добычи рыбы и зверя, которая всем остальным давно запрещена. Историчность и традиционность промысла еще нужно доказать, и доказать не вообще, а именно для того социума людей, который сегодня ставит вопрос о легитимизации этой добычи.
Уже не первые десять раз возникал вопрос, а есть вообще это самое коренное население, под наименованием которого местные промысловики пытаются реализовать узаконенное браконьерство.
Возьмут в компанию два-три человека с соответствующей записью в документах - и дело сделано.
И уже никого не волнует, что еще вчера на этом месте вообще никто не жил, а бытовавшая тут артель на самом деле была промысловым колхозом, сформированным вообще не в историческом месте пребывания народности, а большевиками как заготконтора. И работали тут прежде всего комсомольцы-активисты, которые привлекали местных к этому промыслу в качестве разнорабочих.
А то и в паспортном столе документы просто поменяют, которые декларируются по персональному заявлению, вот и появляются редкостные национальности и народности численностью в 20 человек, создадут две-три придуманные народности и быстренько комитет по их защите. Потом бегают и выбивают себе официальные браконьерские квоты, зарабатывая миллионы долларов на обычном обмане.
Фото Константин Лемешев здесь и ниже
Всякое бывает, и поэтому однозначно судить обо всех так просто нельзя. Любой вопрос требует разбирательства, тем более связанный с национальным признаком, поэтому воздержимся от огульных заявлений по данному поводу, хотя конкретных примеров более чем достаточно. И вопрос этот будет еще не раз остро вставать и на Севере и на Востоке.
Однако, даже если и есть подтвержденный статус народности, то традиционность и историчность промысла вовсе не говорит о его жизненной необходимости. Эти тезисы еще требуют подтверждения. Те же чукчи не только моржом питаются, но и олениной, и если один никогда за моржом не ходил, то второй за оленем, поэтому вовсе не аксиома, что, то что установлено сейчас - есть истина.
У скандинавов вообще нет никакой жизненной необходимости массово забивать гринд в бухтах тесаками, но тем не менее это происходит ежегодно с ритуальным сопровождением. Также в большинстве случаев и у российских народностей нет никакой жизненной необходимости в добыче моржа, тюленя, нарвала и кита.
А там где жизненная необходимость добычи морского зверя есть, - проще переселить эти смешные по численности деревни, чем считать ежегодный ущерб от такой добычи. Тем более что есть принципиальное решение о необходимости сокращения заполярных расходов на жизнеобеспечение нецелевой инфраструктуры.
Так как мы не можем в одном материале рассмотреть сколько-нибудь большой объем проблемы, мы остановимся только на одной охоте и обозначим следующую проблему. Так как про китов, гринд и дельфинов с бельками материалы ставил кому только не лень, - мы посмотрим на охоту на моржей.
Участь стеллеровой коровы, которую успешно добили русские первопроходцы едва не постигла и моржа . Удивительно, что у себя на родине американцы сразу не добили ламантина, но это наверное потому, что они успешно сразу добили бизона. Здесь то что бегало поближе к дому и сыграло роль демпфера.
В XVIII-ом и XIX-ом столетиях морж подвергался серьёзному промыслу со стороны американских и европейских зверобоев. Это привело к резкому сокращению численности, что, в свою очередь, чуть не привело к полному уничтожению атлантической популяции моржа. Так как русские владели и Аляской, то наша роль в данном процессе была чуть ли не решающей.
Коммерческая добыча моржей в настоящее время запрещена законами во всех странах, где она распространена, несмотря на это в ограниченном объёме промысел разрешен коренным, туземным, народам, существование которых тесно связано с добычей этого вида. Среди них чукчи и эскимосы.
Сколько сейчас составляет численность популяции моржа никто точно не знает , — последние экспертные оценки относятся к 1990 году и не отличаются особой точностью. Считается, что тихоокеанских моржей еще около 200 000 особей. В 1956 году государственный промысел моржа был запрещен в СССР полностью — вид находился на грани исчезновения. Право охотиться на моржа осталось только у местного населения Чукотки. Там это называется «традиционным видом охоты» и «древним промыслом».
На самом деле никаким особым искусством данная охота не отличается.
Для этой охоты на единичные особи нужно просто скрытно подобраться к зверю, а на береговой лежке он и беспокойства особого не проявляет. На берегу это называется не охота, а забой. В воде с моржом на равных воевать никто никогда не собирался, поэтому всегда его били с лодки гарпуном. Особых поплавков при такой охоте как на кита никто не устраивал, потому как плавучесть туши велика благодаря жиру, и столько времени изматывать моржа как кита не нужно. Теоретически моржи в воде являются опасными противниками, так как могут опрокинуть или разбить клыками лодку.
Но они редко нападают на лодки, тем более что как и у всех морских зверей - удар по носу вызывает у них болевой шок и весло и палка - простое средство для защиты от таких животных. Еще безопаснее охота на них на льдинах или суше, куда они выходят для отдыха, причём стадо всегда выставляет часовых.
Обоняние развито у моржей хорошо, и они чуют человека на значительном расстоянии, поэтому к ним стараются приблизиться против ветра. Заметив опасность, часовой рёвом (который у моржей представляет собой нечто среднее между мычаньем коровы и грубым лаем) или толчками, будит остальных, животные бросаются в море, почти одновременно уходят под воду и могут пробыть там без воздуха до 10 минут.
Охота на моржей проходит ближе к концу лета. Моржи приходят на северную Чукотку в середине июня. Они движутся семьями и большими стадами с востока, от Берингова пролива, на запад в десятках километров от побережья. Но моржи - пагофилы и так любят льды, что при северном ветре устремляются за ледяными полями к самой береговой линии, где их и поджидают чукчи на своих вельботах и линдах.
Процесс охоты даже на воде не бог весть какой мудреный, и заключается в том, что лодки преследуют моржей, охотники гарпунят их как и китов, стараясь нанести раны побольше. Гарпун, фал и буй, - все снаряжение. Если зверь остается жив, то его добивают из охотничьего карабина и привязав к лодке - буксируют до берега, или до льдины, где разделывают.
Конечно, в первую очередь из-за клыков, чтобы там вам ни говорили местные. Продажа поделок из бивней - это самый прибыльный народный промысел после резьбы по мамонтовой кости. После этого в дело идет бакулюм - кость из пениса моржа. Нередко приходится слышать, что во многих случаях на этом некоторые браконьеры и останавливаются, хотя официально все это отрицают (ну это как с астраханской черной икрой - браконьеров нет, а икра по всей России продается).
Каждому чукотскому поселку выделяется определенная квота добыта моржей и китов; тюлени, гуси и утки добываются без ограничений. Чтобы прокормить одну упряжку собак и семью нужно примерно семь-восемь «копальгынов» - цельный кусок мяса весом 80-90 кг зашитый в шкуру, внутри которой запущен ферментативный процесс. Взрослый морж-самец весит около тонны.
Традиционно используются все части добытого моржа. Мясо часто консервируется и является важным источником белков в течение долгой зимы. Между тем как современные технологии дают замену многим аспектам применения моржей, мясо моржа по-прежнему остается необходимой частью диеты коренных народов, также как и поделки из бивней составляют важнейшую часть фольклора для многих общин.
Ласты квасятся и хранятся как деликатес до весны. Клыки и кости исторически используются в качестве инструментов, равно как и в качестве поделочного материала. Перетопленное сало используется для обогрева и освещения.
Прочная шкура используется в качестве верёвок и для построения жилищ, а также для обшивки лодок. Кожа моржей очень морщинистая и толстая, до 10 см на шее и плечах самцов. Слой жира до 15 см. Молодые моржи имеют темно-коричневый цвет кожи, а по мере взросления светлеют и бледнеют. Старые самцы становятся почти розовыми. Так как кровеносные сосуды кожи сужаются в холодной воде, моржи могут стать почти белого цвета во время купания. Из кишечника и желудка делают водонепроницаемые накидки.
Бакулюм моржа (содержащаяся в пенисе кость) имеет длину около 50 см. Как по абсолютной длине бакулюма, так и относительно длины тела морж уверенно держит рекорд среди млекопитающих. Отсюда и пошло ругательство «хрен моржовый»
.
А теперь о необычном. У всех коренных народностей есть такой необычный пищевой приспособленческий прием в использовании каждого животного, добываемо исторически и традиционно, что его можно использовать как маркер и признак этой самой историчности и традиционности данного промысла.
Если в Монголии мясо не протухло и там черви не завелись, то его и есть еще рано, оно мягким не стало, это мы знаем. Если мясорубки нет, то пельмени-манты-ипрдр вам теже чукчи еще кое-где в жеваном виде могут предложить, это тоже все слышали...
Но вот в данном контексте есть такой необычный способ приготовления небольшого моржа и тюленя, как кивиак.
Kiviaq - это традиционное деликатесное блюдо народов крайнего севера, которое с небольшими отличиями в приготовлении встречается от Гренландии до Чукотки.
Рецептура сего кулинарного изыска достаточно проста. На севере Гренландии обычно его готовят следующим образом.
Нужно взять одного мертвого тюленя или небольшого моржа, отрезать ему голову, сделать в животе надрез и напихать в него мёртвых чаек, которые перед этой деликатной процедурой тщательно ощипываются.
По старинке это блюдо подается на Рождество , а это значит, что нафаршированную чайками тушу тюленя закапывают в вечную мерзлоту в конце мая. Там ферменты чаек взаимодействуют с кишками тюленя, создавая уникальный и неповторимый вкус. Кушается kiviaq в сыром виде и чем-то напоминает испорченный старый сыр (попробовшие говорят, что гораздо хуже). На вкус он острый, обладает сильным специфическим запахом. Взаимодействие разлагающихся чаек со внутренностями тюленя врядли способствует хорошим вкусовым качествам.
Кивиак едят обычно на свежем воздухе, так как в помещении невозможно выдерживать вонь исходящую от него. Некоторые гурманы находят в нём самобытные вкусовые качества народов крайнего севера. Но надо учитывать, что эти необычные вкусовые пристрастия формировались не от хорошей жизни. Прежде всего, Kiviaq является оригинальным методом хранения продуктов питания, нехватка которых возникала в зимние месяцы. Из-за темноты и сильных морозов охота на свежее мясо становится невозможной.
Ну вот, наверное, кто кушает за обе щеки этот самый кивиак, тот, наверное и есть коренная народность. Так что я лицензии предлагаю выдавать после предъявления и торжественного употребления рождественского кивиака номинантами на статус представителя народа севера. При этом водкой запивать не давать - нет у них водки в традиционном продуктовом наборе, зерновые не растут.
Здесь и ниже Фото Илья Питалёв - мыс Аккани
Охота на моржей регулируется природоохранными и ресурсораспределяющими организациями в России, США, Канаде и Дании, а также представителями охотничьих общин. По оценкам от четырёх до семи тысяч тихоокеанских моржей добывается на Аляске и в России, включая значительную часть (около 42 %) поврежденных либо утерянных при охоте животных. Несколько сотен особей ежегодно изымается возле Гренландии.
Воздействие этого уровня промысла на популяцию сложно оценить, поскольку к настоящему времени численность популяции определена недостаточно уверенно. Вместе с тем неизвестны такие важные параметры как плодовитость и уровень смертности.
Влияние глобального изменения климата на популяцию моржей — другой фактор, который необходимо учитывать. В частности хорошо задокументировано сокращение протяжённости и толщины пакового льда. Именно на этом льду моржи формируют лежбища во время репродуктивного периода для родов и спариваний. В качестве гипотезы предполагается, что уменьшение толщины пакового льда в Беринговом море привело к сокращению подходящих мест отдыха рядом с оптимальными районами питания.
В результате возрастает продолжительность отсутствия матери возле выкармливаемого, что, в конечном счёте, приводит к пищевому стрессу или снижению репродуктивного вклада самок. Однако до сих пор учёные располагают незначительным объёмом данных, что мешает сделать надёжное заключение о влиянии климатических изменений на тенденцию изменения численности популяции.
В настоящий момент в списке МСОП статус моржа определен как «Недостаточно данных». Обитающие в России атлантический и лаптевский подвиды внесены в Красную Книгу России и отнесены к категории 2 (сокращающиеся в численности) и категории 3 (редкие) соответственно. Торговля поделками из моржовых бивней и костей регламентируется международной конвенцией СИТЕС, Приложение 3.
Ах, да. Мы же, собственно говоря, заговорили о моржах в связи с Днем Моржа. ... Но вот если говорить о чукчах, эскимосах и других народностях севера, то встанет вопрос не только об охоте на моржа и его роли в пищевой цепочке народов крайнего севера... Численность не только моржей нашей относительно знающей науке неизвестна.
Вот какое, интересно, место занимает в обеспечении продуктами питания современного чукчи охота на нарвала?
Канадское правительство с лета 1976 г. ввело ограничительные меры для промысла: запретило убой самок, сопровождаемых детёнышами, обязало полностью утилизировать добытых животных и ввело ежегодную квоту в основных районах охоты.
Тоже, вроде бы, кажется, промысел типа традиционный, типа исторический, наверное, имеет существенное влияние на прожиточный уровень существования коренной народности...
А, может, тут дело вовсе не в этом? Вполне возможно, что стоимость одиночного небольшого метрового зуба нарвала (а это зуб) в 500 000 рублей, а полутораметрового уже в 1 миллион рублей и определяет всю национальность охоты и притязания коренных народностей?
Или вот такой двойной зуб (зубы), который есть только в одном европейском музее в Гамбурге со стоимостью оценочной примерно в 5 миллионов рублей вместе с черепом, и есть то самое из-за чего весь огород-то городится.
Ведь никто не будет отрицать что носорогов и слонов в Африке отстреливают только ради бивней и рога . При этом резьба по моржовой кости и изделия из зуба нарвала - это промысел абсолютно идентичный резьбе по слоновой кости и продажа таких изделий в большинстве стран мира запрещена. А у нас национальное ремесло. По мамонтовой им резать мало что-ли, или по оленьему рогу.
Кстати, охоту на слонов в Африке местное население и правительство тоже пытается объяснить необходимостью питания при полном отсутствии сельского хозяйства. И тем не менее только в самых отсталых странах она еще существует.
Прим: Фотографии взяты из Интернет без проверки авторства в связи с некоммерческим характером данной статьи и отсутствием печатной версии материала.
Чукотскому народу, столь долго существовавшему в изоляции от континента, волей или неволей удалось сохранить собственную этнокультурную оригинальность, невзирая на все прелести и соблазны цивилизации, до самого XXI века. Эти мясоеды всем западным деликатесам до сих пор предпочитают плоть морских обитателей, будь то рыба или морж.
Из-за того, что в XVIII-XIX веках популяция моржей сильно сократилась, в СССР еще в 1956 году был введен запрет на коммерческий промысел этих животных, который действует и по сей день. Однако жители Чукотки наделены исключительным правом добывать моржей ради удовлетворения своих традиционных, жизненно необходимых потребностей, а так же для поддержания традиционного уклада жизни. Таким же правом обладает коренное население Дании (Гренландия), Канады и США (Аляска).
Столица моржового промысла
Поддержание традиционного уклада жизни для чукчей - это, конечно, святое дело, и без охоты на моржа в некоторых районах округа народу просто не выжить. Например, в селе Лорино, где действует одноименная территориально-соседская община по добыче моржей, современном чукотском населенном пункте, расположенном на территории бывшего эскимосского поселения Нукак.
Село находится на берегу Мечигменской губы в Чукотском море. Ближайший населенный пункт - райцентр, поселок Лаврентия, связанный с Лорино автомобильной дорогой протяженностью 40 километров. В поселке Лаврентия есть небольшой аэродром и единственный самолет, летающий раз в неделю в Анадырь, а иначе в столицу Чукотки из Лорино не попасть. Расстояние до Анадыря составляет около 500 километров.
В Лорино проживает около 1,5 тысячи человек, из которых 80% относятся к коренному населению полуострова.
В селе есть целых три магазина, один государственный и два частных, но ассортимент на прилавках угнетает своей скудностью - один-два сорта колбасы и сыра, да еще консервы. Хлеб выпекают в местной пекарне. Из-за сложности доставки цены на продукты очень высокие. В подобных условиях хочешь-не хочешь, а возьмешься за гарпун или ружье.
Как добыть и где хранить
Моржи приходят в район Мечигменской губы в середине июня, они мигрируют большими стадами с востока от Берингова пролива на запад. Примерно тогда же начинается сезон охоты, который длится до середины осени. Добыча этих морских великанов строго лимитирована, в 2011 году эта квота составляет 500 голов в целом, при этом, каждому поселку выделяется и собственная квота. Лимит на отлов или отстрел выставляется и на китов, а вот тюленей и птицу на Чукотке можно добывать без ограничений.
На промысел в море добытчики обычно выходят на одной или двух лодках. Сначала они наблюдают в ожидании, когда одно из животных появится на поверхности, чтобы набрать в легкие воздуха. Тогда чукчи подплывают к тому месту на возможно близкое расстояние, чтобы один из охотников смог метнуть в моржа гарпун. Это очень важная, можно сказать «знаковая» часть охоты, так как к гарпуну прикреплены веревка и поплавок - пластиковый цветной шар заполненный воздухом. Оставаясь на поверхности, поплавок позволяет отслеживать перемещения животного под водой в ожидании, когда оно вновь появится в поле зрения стрелков.
Далее следует непосредственно отстрел. Чукчи, как истинные охотники, стараются убить моржа первой же пулей. Представители данного народа достаточно философски относятся к окружающей их природе и к животным, которых им приходится убивать. Они не просят прощения у богов за невинно загубленные души, но и не проявляют необоснованной жестокости при промысле.
Убитого моржа закрепляют веревкой и буксируют к месту разделки. Прямо оттуда, во время свежевания, местные жители могут забрать себе домой необходимое количество мяса, которое убирают в ледник - естественный холодильник, выкопанный в земле коридор с нишами. Туша взрослого животного, которая может весить порядка тонны, разделывается на отдельные куски по 80-90 килограммов и зашивается в шкуры, где начинается своеобразный ферментативный процесс. Такие тюки называются копальгыны, чтобы прокормить стандартную семью и упряжку собак в течение полярной зимы нужно запасти семь-восемь копальгынов, лишних запасов эти северные кочевники, как правило, не делают. Специи чукчи практически не используют, а предпочитают употреблять мясо или рыбу «с душком».
Безотходное производство
Морской зверобойный промысел на Чукотке - основная хозяйствования деятельность жителей прибрежных сел, обеспечивающая традиционный образ жизни и сохранение национальной культуры коренных народов Севера. Мясо и сало морских животных богато незаменимыми аминокислотами и является неотъемлемой составной частью питательного рациона аборигенов, основой для поддержания иммунитета и выработки витамина Д. Но чукчи традиционно используют все части добытых моржей. Бивни морского великана - прекрасное сырье для резных изделий, жир применяют для обогрева и освещения. Прочная шкура подходит в качестве сырья при изготовлении веревок и для утепления жилищ, а также для обшивки лодок - традиционных чукотских байдар, а из кишечника и желудка делают водонепроницаемые накидки.
Трофейная продукция распределяется среди местных жителей совершенно бесплатно и используется только для личного потребления - эти положения оговорены в правилах Международной китобойной комиссии и в законодательстве Российской Федерации.
Ирина Нехорошкина
